Венгерский рассказ - Клара Бихари

и Толстой. И тем не менее, не зная первопричины, он с поразительной точностью фиксировал все симптомы авитаминоза. Вот какая должна быть наблюдательность… — Корани помолчал немного, — …и точно так же следует составлять анамнез. В хорошем анамнезе всегда фиксируется даже неведомая науке болезнь.

Шандор Корани, должно быть, хотел лишь в очень вежливой форме высказать критику в адрес составляемых мною историй болезни, не зная, что дал мне гораздо больше. Он приоткрыл завесу над тайной искусства Толстого и указал на одну из задач, стоящих перед каждым писателем. Нужно быть страстно преданным правде и так глубоко и верно чувствовать суть явления, чтобы правда и тогда оставалась правдой, когда в созданную тобой картину врываются новые, неизвестные тебе черты. Настоящее следует изображать с предвидением будущего. Наш трехмерный мир становится достоверным лишь с учетом четвертого измерения: его устремленности в будущее.

Конечно, этот вывод я мог бы сформулировать и по-другому, поменяв посылки местами. Но главное не в этом. У соли не надо усиливать ее естественный вкус. Она должна быть просто соленой.

Перевод Т. Воронкиной.

Анна Йокаи

ЧТО С ВАМИ, ДОРОГАЯ КИШ?

В апреле у мужа Киш обнаружили рак легких. Хоронили его пятнадцатого сентября. Тогда же открылась сельскохозяйственная ярмарка.

Стоял прекрасный теплый день. Киш сидела у свежей могилы, грелась на солнце. Ноги в черных чулках удобно пристроила на груду камней.

Она уже оплакала бедного Пали, когда принесла домой заключение врача из поликлиники. Все остальное было как ненужное приложение. Картофельное пюре, судно, грязные тряпки. Бессонные ночи.

Полгода ждала — скорее бы конец. Люди любят собак, лошадей. И пристреливают их, когда те ломают себе позвоночник.

Киш три дня не умывалась. Смотрела на свои неровные потрескавшиеся ногти. Она смертельно устала.

Чувство освобождения пришло к ней внезапно. Время в сутках вдруг растянулось до бесконечности. И это было для нее как подарок.

На следующий день Киш пошла на ярмарку. Съела пару дебреценских колбасок с горчицей. Сделала дома генеральную уборку. Переставила мебель в комнате и стала мыться два раза в день. Забрала домой Жужику от бабушки.

В октябре все еще просыпалась вдруг среди ночи, но потом, облегченно вздохнув, засыпала. Вскакивать уже было незачем.

В ноябре купила абонемент в театр и постригла волосы. В декабре взяла сверхурочную работу. Купила дочке итальянскую куклу и положила ее под елку.

— Только ты у меня и есть, — сказала она Жужике, — только для тебя и живу. Ты будешь отличницей в школе, круглой отличницей.

В январе начальник попросил ее перейти на более трудный участок. Так ей легче будет забыть о своем горе. Киш рассердилась. Ей нужно свободное время. У нее ребенок.

В феврале ничего особенного не произошло. В марте сама отремонтировала квартиру. В апреле отправилась гулять с Жужикой, но от шума и суеты воскресного утра у нее разболелась голова. Голова болела и на следующий день. С тех пор вечерами Киш стала рассказывать, как мучился ее бедный муж. Показывала пустые аптечные пузырьки. В одном из них еще оставалось лекарство.

В мае приболела немного. В июне ей предложили идти в отпуск, но она отказалась. Она вдова. И хочет отдыхать в августе. В один из дней, тогда еще шел дождь и по телевизору не было передачи, пошла к косметичке. Взяла у нее питательный крем для сухой кожи. Покрасила волосы в более светлый тон. Парикмахер уговорил. Ведь она еще так молода! Двадцать восемь лет.

В июле она отшлепала Жужику, потому что та очень просилась в цирк, а ей совсем не хотелось туда идти. Ей вообще ничего не хотелось.

В августе ей дали путевку в Матрахазу, в горы. Дочка много бегала, шалила. Кожа у нее стала как шоколадная. С ними в комнате жила пятидесятилетняя женщина, работница с фабрики. А вообще-то все отдыхали семьями. Через десять дней они вернулись домой. Жужа не хотела ехать, плакала. Киш опять отшлепала дочку.

В сентябре дворничиха, собирая мусор, спросила ее:

— Что с вами, дорогая Киш? Круги под глазами… Нехорошо так, все одна и одна…

Киш посадила на могилу анютины глазки, а по краям примулы и своей сослуживице по отделу зарплаты сказала:

— Знаешь, раньше жизнь у меня живее шла. С бедным Пали каждый день что-нибудь случалось…

И снова наступил ноябрь, а потом декабрь. На премию Киш преподнесла Жужике электрическую железную дорогу.

— Скажи, моя звездочка, красивая у тебя мама? — спрашивала она дочку у новогодней елки.

Эта зима была на редкость суровой. Они почти все время сидели дома. Однажды Киш приснилось, что с экрана телевизора сошел диктор, подсел к ней в кресло и обнял ее.

Весной Киш купила новое пальто и модный красивый костюм в дорогом салоне.

— Вам будто шестнадцать лет! — сказала дворничиха. — Желаю вам счастья, милая Киш.

Они часто ходили с дочкой на остров Маргит. Там гуляло много народу. Семьями. Или парочки. Один мужчина обхватил Жужику сзади за талию, приподнял и снова поставил наземь.

— Какая милая девочка!

И это все, что случилось в мае и в июне.

В июле Жужику взяли к себе бабушка с дедушкой. Киш уехала на Балатон. Поселилась в частном доме. По соседству жили шесть молодых парней. С утра они уходили с аквалангами на озеро. После обеда возились с мотоциклами. По вечерам играли на гитаре. Один из них спросил у Киш в последний день:

— Не скучно вам одной?

В поезде, когда ехала домой, у окна стоял высокий усатый мужчина. Крестьянин, едет в Пешт за покупками. Городскую легкомысленную жизнь не одобряет. Они смотрели, как проплывают поля за окном, как заходит солнце.

Поужинали в кабачке Яноша и поднялись на гору Геллерт. Весь город был залит огнями, они долго бродили по улицам. Киш болтала о чем-то, что еще помнила с девических лет. Может, незаметно для себя и рассказала всю свою жизнь. Хорошего в тот вечер было мало, разве что адрес потом в руке остался. Адрес, куда писать.

Но в августе письмо пришло обратно. Адресат не проживает. В сентябре, когда исполнилось два года, как она овдовела, начальник проворчал раздраженно:

— Что с вами, дорогая Киш? Красивая женщина, хорошо зарабатываете, и дочка у вас умница.

Киш попросила дать ей сверхурочную работу, но выполняла ее механически.

А потом снова рождество. Новая мебель в кредит. Новогодний вечер у двоюродной сестры. Две чужие, захмелевшие супружеские пары.

В январе Киш записалась на курсы английского языка. В феврале бросила их.

В марте выскочила из прихожей и дернула