Повести монгольских писателей. Том второй - Пурэвийн Хорло

ДАЛАНТАЙН ТАРВА

Далантайн Тарва — видный писатель, публицист, общественный деятель. Родился в 1923 году в Восточном аймаке. В шестнадцать лет, во время боев у Халхин-Гола, служил младшим политруком эскадрона. Окончил Монгольский государственный университет в 1950 году и Высшие литературные курсы при Московском литературном институте имени А. М. Горького. Впервые выступил со стихами в 1940 году. Халхин-Гол, Великая Отечественная война советского народа, борьба за мир стали постоянными мотивами творчества Д. Тарвы с первых же его шагов в литературе. Многие стихотворения поэта, положенные на музыку, стали популярными в Монголии песнями о родине, о дружбе монгольского и советского народов, о победах Советской Армии.

Писателем создано более двадцати книг, среди них поэтические сборники «За землю родную», «Кяхта», «Великие ряды», «Поэма, навеянная посещением Пискаревского кладбища» (1965, русский перевод в отрывках — 1969), а также поэмы «Солдат революции», «Мой отец» (русский перевод — 1979).

Д. Тарва удостоен Золотой медали Мира имени Жолио-Кюри, является лауреатом премии имени Д. Нацагдоржа (1966), секретарем Правления СП МНР, многие годы возглавляет редакцию журнала «Цог».

В семидесятые годы, обратившись к жанру прозы, писатель опубликовал повести «Звенящие стрелы», «Первый Новый год» (1973, русский перевод — 1974), «Политрук Чинбат» (русский перевод — 1979).

ПЕРВЫЙ НОВЫЙ ГОД

Сотрудник, недавно побывавший в Дархане, привез и передал Батчулуну записку. Почерк показался знакомым.

«Здравствуйте, как у вас дела? Какого числа собираетесь встречать Новый год? Когда мне приехать?»

Всего три вопроса и подпись: «Норжма».

Две недели назад девушка была здесь в командировке. Перед отъездом Батчулун пригласил ее приехать на встречу Нового года. «Хорошо, приеду», — согласилась она.

Однако это приглашение могло означать тридцать первое декабря старого года и первое января нового. Новогодние вечера в разных цехах проводились в разное время и приурочивались, как правило, к дню выполнения годового плана.

Смена Батчулуна впервые будет встречать Новый год сообща. До этого у них что-то не ладилось с планом. Но в этом году все поднажали, работали с огоньком, и появилась возможность выполнить программу досрочно.

«Когда мне приехать?» — снова прочитал Батчулун и, явно взволнованный, подошел к зеркалу. Он причесался, поправил галстук и удовлетворенно улыбнулся. В самом деле, три года назад, когда Батчулун после окончания средней школы впервые приехал сюда, он выглядел желторотым юнцом. А теперь раздался в плечах, окреп, возмужал, в общем, стал парнем хоть куда.

Батчулун снова прочитал записку. Первый вопрос мог относиться ко всей смене, ибо «у вас» было написано со строчной буквы. Норжму, видно, интересовало положение дел с планом. А вот третий вопрос, несомненно, касался его лично…

«Самое главное, — подумал Батчулун, — Норжма приедет, и это отлично! Хорошая девушка. Сказала, что приедет — и вот, пожалуйста, сдержала слово. Правда, день встречи Нового года в бригаде по-прежнему не установлен. Как и тогда, когда Норжма приезжала в командировку.

В душе она, наверное, ругает нас за расхлябанность. Ну ничего, в этом году мы все-таки справимся! Надо будет уточнить, сколько мы выдали на-гора за последние дни, а то знаем, что близки к выполнению плана, но сколько еще осталось — точно неизвестно. Когда все подсчитаем, тогда можно и день новогоднего праздника назначить».

Батчулун перелистал свою записную книжку, сделал какие-то пометки. Затем надел полушубок, надвинул на глаза ушанку и вышел. Батчулун быстро шагал по скрипучему снегу вдоль горняцкого поселка, сплошь застроенного двухэтажными новыми зданиями.

Порывы холодного ветра подталкивали его в спину. Пройдя несколько кварталов, Батчулун вошел в один из домов и поднялся на второй этаж. Постучал в дверь. Увы, никто не отвечал! Батчулун вырвал из блокнота листок и написал на нем:

«Дорж! Найди Дамдина и в два часа приходи с ним ко мне!»

Записку он скатал трубочкой и всунул в замочную скважину. Выйдя на улицу, Батчулун решил направиться во Дворец культуры. Там с утра до вечера полно молодежи — шахтеры работали в три смены.

«Возможно, я встречу Доржа там», — решил Батчулун. Войдя во Дворец, он побежал было в зал, но там только что началось кино. Тогда Батчулун направился в комнату, где помещался комитет ревсомола. Приоткрыл дверь и тут же снова ее закрыл.

«Заседание у них, что ли? Нет, не похоже. Скорее всего — просто беседуют».

— Что ни говори, а он здорово выглядит! — сообщила одна девушка.

— Ты подметила что-нибудь особенное? — спросила другая.

— Несомненно. Новая рубашка, новый галстук, новый шарф, новая шапка, да и чувства, наверное, новые…

— Ну, уж тут ты пересолила…

— Милый только вчера из Улан-Батора приехал — как же ему плохо выглядеть! — с явной иронией произнесла собеседница. — А на каком он факультете учится?

— На ветеринарном…

— Но у нас и скота-то нет. Лечить некого. Здесь одни машины, техника. Может, он из ветеринара в механика переквалифицируется?

— Мне все равно, кем он будет. Я с удовольствием выйду за него замуж, только он об этом еще не знает! — рассмеялась девушка. И было совсем непонятно, шутит она или говорит серьезно.

Батчулун, став невольным свидетелем этого разговора, задумался: «Нет, у них с Норжмой будет все по-другому! Ему уже обещали, если он привезет невесту из Дархана, то ее возьмут на работу на узел связи. Возможно, и инженером станет…»

Затем заговорил секретарь — Батчулун узнал его голос. Все притихли, стали слушать. «Выходит, у них все-таки заседание!»

— В целом мы успешно справляемся с годовым планом. Бригада Сэдэда идет впереди, скоро будет отмечать Новый год.

Эти слова секретаря задели Батчулуна за живое.

— А теперь поговорим о бригаде Батчулуна, — продолжал секретарь. — Они тоже взяли обязательство выполнить план досрочно. Однако пока они что-то молчат. Скоро подводить итоги соревнований, а от них не поступило никаких сообщений. И вообще нехорошо молчать, когда все ждут выполнения данного им слова…

— А может, Батчулуну теперь и вовсе некогда думать о Новом годе, если все его мысли в Дархане, — сказал кто-то из членов комитета.

— А разве он еще не перестал думать об этом?

— Кто сказал, что перестал? Он даже в субботу на работу не вышел, в Дархан ездил, и, кажется, не зря: говорят, радушно был принят.

— Да, нехорошо все это…

Прослушав весь этот разговор, Батчулун не на шутку обиделся. Обсуждают его жизнь и работу, а говорят как о чем-то пустячном, не имеющем значения.

«Ладно, была не была — войду», — решил он и толкнул дверь.

— Входи, входи, — раздался голос секретаря.

Когда Батчулун вернулся домой, в парадном его уже поджидали Дорж и Дамдин.

Войдя в комнату, Дамдин снял пальто и, растирая уши, спросил:

— Ты по какому