Дневники. 1910–1923 - Франц Кафка

острые локти. Потом на Венцельплац размашистый, грациозно завершенный поклон, поворот и распрямление бедновато и аскетически одетого худого тела. Я смотрел на нее куда реже, чем мне хотелось.

24 марта. Воскресенье, вчера. «Звездная невеста» Кристиана фон Эренфельза. – Потерялся в увиденном; среди запутанных непродуманных взаимосвязей три супружеские пары мне хорошо знакомы. – Больной офицер в пьесе. Больное тело в тугой, обязующей к здоровью и решительности, униформе.

Утром в светлом настроении полчаса у Макса.

В соседней комнате мама беседует с супругами Лебенхарт. (У господина Лебенхарта по шесть бородавок на каждом пальце.) Сразу становится ясно, что из подобных бесед ничего не проистекает. Без всякого чувства ответственности и сопереживания обмениваются сообщениями, которые тут же забываются обеими сторонами. Но именно потому, что подобные беседы немыслимы без безучастности, они обнаруживают пустые пространства, которые, если хочешь в них оставаться, можно хорошо заполнить размышлениями или, еще лучше, мечтами.

25 марта. Веник, подметающий в соседней комнате ковер, слышится, как двигающийся вспять буксир.

26 марта. Только не переоценить написанного мною, иначе я не напишу того, что мне предстоит написать.

27 марта. В понедельник я ухватил на улице за шею мальчишку, который вместе с другими забрасывал беззащитную служанку большим мячом, как раз в тот момент, когда мяч стукнул девушку по заду; в ярости я стал душить его, затем оттолкнул и выругал. Потом я пошел дальше, даже не взглянув на девушку. Когда ты полон гнева и вправе думать, что при случае так же исполнишься еще более прекрасных чувств, совсем забываешь о своем земном существовании.

28 марта. Из доклада госпожи Фанта «Берлинские впечатления»: Однажды Грильпарцер не захотел пойти в гости, потому что знал, что там будет и Геббель, с которым он был дружен. «Он опять примется расспрашивать о моем мнении о Боге, я не буду знать, что ответить, и он начнет грубить». – Мое замешательство.

29 марта. Радость, доставляемая ванной. – Постепенное познание. В пополуденные часы я занимался волосами.

1 апреля. Впервые за неделю почти полная неудача в работе. Почему? На прошлой неделе я тоже прошел через разные состояния и не дал им повлиять на работу; но я боюсь писать об этом.

3 апреля. Вот так и прошел день: до обеда – служба, после обеда – фабрика, теперь вечером – крики в квартире справа и слева, позже – надо привезти сестру с «Гамлета». И ни на одну минуту не находил себе места.

8 апреля. Страстная суббота. Полное познание самого себя. Уметь охватить объем своих способностей, как небольшой мяч. Принять самое большое поражение как нечто знакомое и сохранить еще при этом гибкость.

Тоска по глубокому сну, который больше освобождает. Метафизическая потребность – это только потребность смерти.

Как напыщенно я сегодня говорил с Хаасом, потому что он похвалил путевые заметки Макса и мои, – чтобы показаться по крайней мере достойным этой похвалы, которой заметки и не заслуживают, или чтобы обманом продолжить выманенное или лживое воздействие путевых заметок, или чтобы облегчить Хаасу его любезную ложь.

6 мая, 11 часов. Впервые за последнее время – полнейшая неудача при писании. Чувство опытного человека.

Недавний сон: Я ехал с отцом через Берлин в трамвае. Большой город был представлен бесчисленными, равномерно поставленными, окрашенными в два цвета, сглаженными на концах, шлагбаумами. В остальном все было почти пусто, но эти шлагбаумы прямо‑таки толпились. Мы приехали к каким‑то воротам, вышли, не почувствовав этого, прошли через ворота. За воротами вздымалась отвесная стена, отец, почти танцуя, поднялся по ней, ноги летали, так легко ему это далось. Конечно, было что‑то жестокое в том, что он совсем не помогал мне, ведь наверх я добирался с величайшим трудом, на четвереньках, то и дело соскальзывая назад, словно подо мной стена стала еще более отвесной. Неприятно было и то, что стена была покрыта человечьим калом, куски которого прилипали к моей груди. Я смотрел на нее со склоненным лицом и проводил по ней рукой. Когда я наконец добрался наверх, отец, уже вернувшийся изнутри здания, сразу бросился мне на шею, целовал меня и прижимал к своей груди. На нем была хорошо знакомая мне по воспоминаниям старомодная короткая на теплой подкладке тужурка. «Этот д-р фон Лейден! Это же замечательный человек», – все время повторял он. Он навестил его не как врача, а как заслуживающего внимания человека. Я немного боялся, что и мне придется к нему пойти, но этого от меня не потребовалось. Слева от меня в окруженной сплошь стеклянными стенами комнате я увидел человека, сидевшего ко мне спиной. Оказалось, что это секретарь профессора, что на самом деле отец говорил только с ним, а не с самим профессором, но каким‑то образом, как бы сквозь секретаря, доподлинно распознал достоинства профессора, так что в любом случае был точно так же вправе судить о профессоре, как если бы он разговаривал с ним лично.

Лессинг-театр: «Крысы».

Письмо Пику, потому что я не писал ему. Открытка Максу – из радости по поводу «Арнольда Беера».

9 мая. Вчера вечером с Пиком в кафе. Как я, несмотря на все тревоги, держусь за свой роман – совсем как скульптурная фигура, которая смотрит вдаль, держась на глыбе.

Безотрадный вечер в семье. Зятю нужны деньги для фабрики, отец взволнован из-за сестры, из-за конторы и из-за своего сердца, моя несчастная вторая сестра, из-за всех нас несчастная мать – и я со своим сочинительством.

22 мая. Вчера изумительный вечер с Максом. Если я люблю себя, то его я люблю еще сильнее. «Люцерна». «Мадам ля Морт» Рахильде. «Сон в весеннее утро». Веселая толстуха в ложе. Дикарка с грубым носом, пепельным лицом, плечами, выпирающими из вовсе не декольтированного платья, туда-сюда дергающейся спиной, в простой, синей с белыми горошинами, блузке, в фехтовальных перчатках, которые все время на виду, ибо правую руку она большей частью держит – целиком или только кончиками пальцев – на левом бедре сидящей рядом веселой матери. Закрученные над ушами косы, не слишком чистый голубой бант на затылке, волосы спереди узкой, но густой прядью уложены вокруг лба. Ее теплое, складчатое, легкое, небрежно свисающее пальто, когда она ведет переговоры у кассы.

23 мая. Вчера: сзади нас мужчина от скуки упал с кресла. – Сравнение Рахильды: те, кто радуется солнцу и требует, чтобы и другие радовались, похожи на пьяных, которые возвращаются со свадьбы и требуют от встречных, чтобы они пили за здоровье неизвестной невесты.

Письмо Вельчу, предложил ему перейти на ты. Вчера написал хорошее письмо дяде Альфреду