Путь Абая. Книга вторая - Мухтар Омарханович Ауэзов

Тут вошел в комнату какой-то огромного роста человек, в высоких войлочных сапогах-саптама, в шапке из черной мерлушки, сшитой на манер тобыктинских. По всему видно было, что человек этот из степей, и он только что прибыл оттуда. Войдя с яркого света в полутемную комнату, он еще не различал находившихся в помещении людей, но Абай сразу узнал его и, поздоровавшись, пригласил:

- Е, проходи сюда!

Вошедший осторожно продвинулся вперед и, нашарив место рядом с Абаем, тяжеловесно уселся. И только тут увидел перед собой Салтанат. Глаза его к этому времени уже привыкли к полумраку комнаты, и он с изумлением выпучил на нее глаза, позабыв даже пригубить поданный ему кумыс в чашке. Прибывший гость был сын Кулыншака, один из бескаска - «пятерых удальцов» - Манас.

Он приехал по поручению Улжан. Когда он подъезжал к воротам подворья Тыныбека, оттуда как раз выехала повозка, запряженная тройкой гнедых. Остановив ее, Манас коротко переговорил с Макиш. Показывая на взмыленных коней, - рабочего, под собой, и заводного, в поводу, - Манас сказал, что скакал сюда днем и ночью, чтобы поскорее узнать вести про Абая. Макиш тут же успокоила его, сказав, что дело закончено и Абай уже дома. Манас заторопился его увидеть и, спешившись, тут же захотел войти в дом, но его задержал Баймагамбет, спрашивая о новостях аульных. Наконец Манас, в нетерпении отмахнувшись от Баймагамбета, ворвался в дом и сам пошел отыскивать Абая, заглядывая в каждую комнату, попадавшую на пути. Обнаружив Абая в темной комнате наедине с девушкой, Манас это объяснил себе по-своему, и то, что Баймагамбет удерживал его во дворе, - так же.

Наконец немного придя в себя от изумления, Манас рассказал, что приехал по поручению байбише Улжан, что аулы уже откочевали за Чингиз, дороги в степи стали совсем безлюдны, одинокому путнику ехать по ним небезопасно. Поэтому за новостями послали именно его, громадного джигита, силача и храбреца. Манас рассказал Абаю о том, что мать его от тревоги потеряла покой и сон и даже перестала есть. Что все в ауле, от ребятишек до аксакалов, переживают за него и крепко тревожатся, все думают: «Что с ним? Может, в тоске и унынии? Может, тоже потерял сон и покой, оказавшись в заточении?»

- Ночи не спят, все беспокоятся за тебя! Но слава Аллаху, я вижу, что все у тебя в порядке! Баймагамбет удерживал меня у двери, говоря: он беседует с человеком. Но у меня сил не хватило удержаться, как только узнал, что ты жив-здоров, хотелось скорее увидеть тебя, вот и ворвался сюда. Уж ты не обижайся на меня. Там, в ауле, люди думают, что ты в беде, а ты, как я вижу, вовсе не бедуешь и даже не скучаешь!

И, оглушительным хохотом наполнив весь дом, Манас взял протянутую ему чашу с кумысом и стал отпивать. Воспользовавшись моментом, Абай не дал ему продолжить его шутки и сам стал говорить:

- Только вчера освободили меня, едва успел повидаться с родными. Но в суде не все еще кончено, вот, советуемся, что делать дальше, меня ведь только выпустили на поруки... Но об этом поговорим после.

Абай позвал Баймагамбета, коротко распорядился:

- Отведи его в гостевую комнату. Накорми, дай отдохнуть, устрой на ночлег.

Как только джигиты ушли, Абай стал продолжать прерванный разговор.

- Как я могу сердиться на то, что вы помогли мне освободиться из тюрьмы? О, Салтанат, я думаю сейчас только об одном: чем бы я мог достойно ответить на вашу доброту! Но вы были так смелы и великодушны, что трудно будет мне сравняться с вами, и это меня огорчает!

Салтанат слушала, не поднимая головы. Затем подняла глаза на него и сказала:

- Мне понравились ваши слова, сказанные вчера: сдержанность - это самый верный спутник ума. Я впервые говорю с вами, но от Макиш много слышала о вашей честности и о высоких свойствах вашего ума. Я подумала, что вы - человек, способный дать другим опору для души. И я оказалась права: все, что вы сегодня сказали мне, дало опору для моей души. Я поняла, я успокоилась. Вы очень многое дали мне, - Салтанат усмехнулась невесело и продолжила: - Хотя дом этот просторен, и мы в нем наедине, но дорога, по которой мы можем идти рядом, совсем коротка, и она, видимо, закончилась. Давайте на этом и разговор наш закончим, и разрешите мне уйти.

Абай поддержал ее под локоть, помогая встать. С улыбкой сказал ей:

- Салтанат, может ли возникнуть дружба между двумя искренними сердцами, если их разделяет занавес невысказанных чувств?

- А разве суфий Алаяр не говорил: «Пытаясь приоткрыть занавес души, смотри, не сорви нечаянно занавес чести!» - Так сказала Салтанат, выходя за дверь, открытую ей джигитом, и удаляясь спиною вперед. Бросив на него последний взгляд своих оленьих глаз, она быстро повернулась и ушла.

Проводив девушку, Абай с растерянным видом стоял у двери, снова и снова повторяя про себя: «Пытаясь приоткрыть занавес души, смотри, не сорви занавес чести...» Как хорошо сказано! У девушки редкий ум и красивая душа. Может быть, на своем жизненном пути он набрел на истинное сокровище? Он вспомнил, что сам говорил ей, немного рисуясь перед красивой девушкой, как и всякий джигит, - и устыдился себя. Кто из девушек степи мог бы совершить то, что совершила она? Конечно, ее толкнуло на этот шаг не просто женское легкомыслие. Нет, - у этой девушки сердце, исполненное великой человечности. И то, как сдержанно, с полным достоинством она вела разговор наедине с ним, убедило его, что девушка незаурядна! Абай твердо решил наложить запрет на всякое свое двусмысленное поведение в отношении этой девушки. «Люди подобного склада не приемлют лжи и лицемерия. С нею надо быть честным во всем, и за честь считать ее откровенные высказывания, направленные в твою сторону, какими бы они ни были». Так подумал Абай и решил немедленно уехать из дома Тыныбека, взять квартиру в другом месте.

Так он стал на квартиру в доме у старого своего знакомого Карима.

Каждое утро Абай садился на коня и в сопровождении Бай-магамбета ехал в центр города. Там