Путь Абая. Книга первая - Мухтар Омарханович Ауэзов

Абай не спеша оделся, пошел назад. Взобравшись по круче берега, наверху, прямо перед собой, увидел старшего брата Такежана, сидевшего на коне, с ястребом на руке. Как всегда, брат был нарядно одет, выглядел уверенно. Видимо, только что подскакал, - конь под ним, саврасый жеребчик-четырехлетка, был взмыленным. Засекаясь на месте, конь нетерпеливо подавался то в одну сторону, то в другую, никак не мог успокоиться. Ястреб на руке всадника был под колпаком.

К седлу такежановой лошади приторочены гусь и две утки. Увидев охотника, с реки набежала на него детвора. С криком пристали к нему:

- Ага! Агатай! Дай гуся!

- Мне утку!

С реки бежали отставшие, на ходу натягивая одежду, кричали:

- И мне гуся!

- Ага, а мне дай утку!

Иногда Такежан, возвращаясь с удачной охоты, одаривал детвору чем-нибудь из своих трофеев. Но это непросто обходилось для них - Такежан заставлял их долго клянчить, выпрашивать и домогаться.

Дети хорошо знали, что Такежан так просто не отдаст, но в конце концов все равно поделится, и клянчили упорно, азартно, не отставая.

Не обращая внимания на мальчишек, Такежан с усмешкой превосходства смотрел сверху вниз на Абая. Он явно хорохорился перед ним, что уже джигит, что имеет ловчую птицу, выезжает на охоту, - с Абаем же мало кто считается, все еще воспринимая его как зеленого юнца. К тому же этим летом Такежан ездил в аул своей невесты. У байского сына не было недостатка в друзьях из молодых джигитов, чуть постарше его возрастом. Вместе с ними по ночам он гонялся в кустах за девушками, производя великий шум и переполох в аулах. Абай, конечно, не был способен ни на одно из этих славных мужских дел.

Оспан и Смагул первыми подбежали к нему, выклянчивая дичь у старшего брата. И этот брат для начала крепко выматерил их. Еще одно преимущество, на его взгляд, которое он имел перед Абаем - тот не ругался. Перед отцом, грозным

Кунанбаем, Такежан и пикнуть не смел, не то чтобы материться. Однако в стороне от него крыл по-черному всех: детвору, чабанов, скотниц, сверстников.

- Чтоб ваших тёщ туды и сюды... Эй вы, засранцы! Лучше бы ежевику набрали с утра, чем тут зря мутить воду.

- Ежевику!

- Агатай, а где ежевика?

- Ей, агатай, где ты видел ежевику? Ну, скажи, где! - снова стали теребить Такежана дети.

С наступлением лета вся детвора на джайлау только и мечтала о ежевике. Однако вблизи аулов на Баканасе ежевику никто не находил. И никто не знал, поспела она уже или не поспела.

При упоминании о ежевике встрепенулся и Абай. Стал спрашивать у Такежана. Тот сообщил, что, проезжая мимо людей, слышал с седла: рядом с Баканасом протекает река Жанибек, возле нее, за серыми взгорьями, что поближе к подножию Чингиза, ежевики этой тьма-тьмущая.

- Не сегодня-завтра туда уже перекочуют жигитеки и бокен-ши. Как они там появятся - ежевику вы только и видели! Все соберут, а вам ничего не достанется. Так что надо поспешить, опередить их!

При этом сообщении Такежана детей охватило великое беспокойство.

- Ну, конечно, надо поспешить!

- Скорей поедем! Вперед других соберем!

- Ловите коней!

- Ежевика! Ежевика! О, Алла, дай нам ежевики!

Всполошилась вся детвора. Мальчишки сразу забыли про гуся и уток. Поехать за ежевикой хотелось и самому Такежану. Он кивнул головой Абаю: «Поехали!» Абай несколько задержался с ответом, но потом решил, что на худой конец можно ведь и просто развеяться, прокатиться на коне.

Прошло времени не больше, чем вскипятить чай, как вся мелюзга аульная, повскакав на стригунков, вслед за Такежаном и Абаем шумной ватагой вылетела из аула.

Почти каждый мальчишка скакал на своем жеребенке, но кое-кто из малышей, еще не имевший своей лошади, сидел сзади своего брата или старшего родственника, крепко обхватив его и прилипнув щекой к его спине.

Оспан сразу же намного отстал от других. Не послушавшись табунщика, который советовал поехать на объезженной лошади, мальчишка вскочил на стригунка, чья объездка началась только сегодня утром.

Жеребенок этот давно приглянулся Оспану.

Белоснежный, ладненький стригунок уже дня четыре горячил воображение Оспана. Кобыла-мать, ожеребившаяся в первый раз, оказалась на удивление строптивой, злой, весь прошлый год не давалась доиться, и стригуна ни разу не привязывали. Таким образом, он и в этом году оказался сосунком - сосал матку уже второй год! Как и его мать, жеребенок оказался полудиким. Облюбовав его, Оспан стал приставать к табунщику Масакбаю, знаменитому укротителю лошадей, чтобы тот поймал стригунка. И вот сегодня на рассвете, во время дойки кобыл, Масакбай заарканил его.

Масакбай был мастер укрощать самых диких, строптивых лошадей. Он круто взялся за белого стригунка, чья злоба и дикое упрямство удивляли даже его. С визгливым ржанием, брыкаясь, затем становясь на дыбы, жеребенок не подпускал к себе. А когда объездчику удалось вскочить на него, стригун мигом сбросил его. Так он сбрасывал Масакбая два раза. Никогда еще не оказывавшийся на земле дважды, табунщик рассердился. Он начал душить животное арканом, потом скрутил верхнюю губу волосяной закруткой, безжалостно исхлестал его, гоняя по кругу. Наконец бросил ему на спину большую попону, туго обмотал по брюху широкой тесьмой, баскуром, и вновь запрыгнул на стригуна. Крепко ухватив за уши, стал рвать и выкручивать их. Хлеща плетью по голове, погнал его вперед и долго скакал по степи. Вернулся на взмыленном коньке и хотел привязать его к натянутому меж кольями шерстяному канату, жели, к которому привязывали жеребят и ягнят во время дойки их маток.

Но тут Оспан, до этого с великим азартом следивший за действиями мастера-объездчика, уверенный в том, что стригун обессилел, сам, без спросу запрыгнул ему на спину, не слушая опасливых криков взрослых джигитов: «Стой! Куда? Убьет!» И хотя у стригунка в кровь была разодрана скруткой губа, весь он был в мыле - дикарь не сдался. Едва только Оспан оказался на нем, жеребчик вновь принялся крутиться, брыкаться, подкидывая задние копыта - яростно сражался еще долгое время. Но Оспан удерживался на нем, с улыбкой восторга на физиономии, и сколько бы ни прыгал, ни бесновался стригун, мальчишка сумел усидеть на нем, ни разу не упал. Об этом-то он и хвастался недавно на реке, вскочив на спину своему брату Смагулу.

А теперь Оспан отстал от других, задержавшись у жели, потому что хотел скакать на белом стригунке, а тот снова озверел и не давал