Путь Абая. Книга первая - Мухтар Омарханович Ауэзов

приблизиться к себе. Но мальчик изловчился и сумел вскочить на него. Стал исступленно нахлестывать плеткой крутившегося на месте стригуна. И тот, отчаявшись сбросить с себя этого легковесного, но такого цепкого наездника, наконец, сорвался с места и понесся вперед. А мальчишке только этого и надо было - он подгонял ударами камчи и без того несущегося с безумной быстротой жеребчика и кричал звонким мальчишеским голосом:

- Аруах! Аруах! - призывал дух предков.

На бешеном галопе он вскоре догнал Абая и остальных.

Но стригун еще не все показал: когда он на бешеном скаку, строптиво отвернув в сторону голову и косясь на маленького седока, подлетел к табунку детей во главе с Такежаном, то с ходу, крепко врезался в его коня. Всех раскидало по сторонам, все смешалось, лошади закружились на месте, и, когда Оспан попытался управиться с жеребчиком и выбраться из беспорядочной толпы, стригунок вновь начал остервенело взбрыкивать и, поджимая уши, крепко закусив удила, закружился на месте.

Абай испугался за Оспана: как бы не сбросил его, не убил дикий жеребчик. Но взглянул на лицо брата - и был поражен! Широко раскрытые глаза мальчишки горели вдохновением, казалось, искры сыпались из них. Он наслаждался борьбой с диким животным! Страха в нем не было. Казалось, он подстрекал стригунка: «А ну-ка, взбрыкни еще! Что ты еще можешь показать?» И тот взбрыкивал все неистовее, вставал свечкой, а затем прыгал вперед и поддавал задом - но на все его уловки Оспан находил свой ответ и удерживался на коне.

Его было не узнать - уже не осталось в нем ничего от озорника и шалопая Оспана. Глазам Абая в этот миг предстал не мальчик, но истинный палван, бесстрашный единоборец, из породы степных батыров.

Все остальные мальчики, стихийно образовав круг, с волнением и азартом наблюдали за его борьбой с полудикой лошадью.

Такежан от восхищения пощелкивал языком и, не в силах удержать в себе чувство гордости за братишку, ласково крыл его самым отборным матом.

Кто-то из друзей Оспана, уже достаточно натерпевшись страху за него, хотел помочь ему укротить дикаря, стал хватать за повод, виснуть на нем - но Оспан крикнул яростно:

- Не лезь! Отойди! - и никого не подпустил близко.

Наконец, белый жеребчик решил, низко опустив шею, молотя задними копытами воздух, сбросить седока через голову. Оспан ответил тем, что подсунул ступни с двух сторон в подгрудки, под передние ноги стригунка, а сам запрокинулся назад, улегся на его спину и ловко джигитовал. Тогда взбешенный конь стал резко подкидывать свой подбористый зад и лягать сразу обеими задними ногами воздух - Оспан, не вынимая своих ступней из подмышек передних ног стригуна, согнулся калачиком, припал к гриве и обхватил руками его шею.

Через какое-то мгновение стригунок опять встал свечкой, высоко подняв передние ноги и перебирая ими, как псы во время драки, потом приземлился и через пару заскоков в одну сторону, в другую, вдруг с безнадежным видом остановился, опустил голову, топчась на месте. Дикарь пал духом, он был покорен. И тогда Оспан, с горящими щеками, с мокрыми от пота взлохмаченными волосами, бросил сверкающий взгляд на Абая, на друзей - и неожиданно звонко расхохотался.

И друзья его, столпившись вокруг, тоже громко, радостно, от души рассмеялись. Никогда еще никто из них не видел ничего подобного, сам их старшой, Такежан, уже считавший себя джигитом, не мог бы показать такой джгитовки. Радуясь и восхищаясь братишкой, он воскликнул:

- Ту-у, чертенок! Ты что, сумасшедший, что ли? Ничего не боишься! А? - И, стегнув камчой своего саврасого жеребца, с места сорвался в галоп. За ним понеслись и мальчишки на своих жеребчиках, и белый стригунок, наконец вняв науке, тоже последовал вслед за другими. Оспан, нахлестывая своего беляка, одновременно пришпоривая его пятками, закричал тонким мальчишеским голосом:

- Аруах! Аруах! Масакбай! - с благодарностью призывая дух предков табунщика Масакбая, который одним примером своим обучил Оспана мастерству объездчика.

Прошло немало времени с того часа, когда мальчики начали собирать ягоды на зеленом покате горы, покрытом густым разнотравьем и овеянном душистым ароматом спелой ежевики. Солнце уже склонилось за поздние пополудни, на всем видимом обширном просторе долины тени от холмов и пригорков длинно вытянулись, на дне потемневших низин повеяло вечерней прохладой. Стреножив коней и отпустив их вольно пастись, мальчишки насели на густые заросли ежевики, сплошь багровые и черные от несметных ягод. Уже давно бы им пора насытиться, но оторваться от ягод невозможно, руки сами тянутся к тускло лоснящемуся невиданному изобилию темных ягод. И такая была нетронутая ягодная сила, что дети совсем недалеко продвинулись с того места, откуда начали сбор. Сначала просто ели, снимая ягоды с колючих веток полными горстями и отправляя в рот. А то, что не попадало в испачканный красным соком рот, набиралось в карманы чапанов, в тюбетейки и тымаки, снятые с головы, в кожаные торбочки.

Зачарованная тишина предвечерья в горах - и вдруг до слуха детей долетает странный надвигающийся густой звук. Они не знают, что это похоже на гул и отдаленный рев всепожирающего степного пожара.

Дети встрепенулись, вытянулись, молча посмотрели на Абая и Такежана - более старших.

Абай внимательно всматривался в ту сторону, откуда доносился шум, - там виднелся с широкой округлой вершиной холм, один из многочисленных увалов предгорья Чингиза. Абаю что-то подсказывало, что из-за пустынной вершины холма должно что-то появиться. С обратной стороны увала бесшумно вышли на его верх лошади, - огромный табун перевалил вершину и двинулся широким потоком вниз по склону. Табун направлялся в долину. Бесконечный, тесно сплоченный поток лошадей продвигался все так же бесшумно и быстро. Часто, негромко пофыркивая, мотая опущенными головами, кони шли удивительно спокойно и уверенно.

От них доносилось детское ржание жеребят и стригунков. Опережая взрослый табун, игриво носились поперек его хода двухлетки и трехлетки, полные просыпающихся в них телесных сил. И слушая их голоса, стригунки из мальчишеского отряда возбужденно отзывались, а некоторые, даже в путах, попытались следовать за табуном. Двухлетки-трехлетки, приподняв головы и навострив уши в сторону проходящего косяка, дружным ржанием отвечали на призывы незнакомых сверстников.

Абай и мальчишки разбежались по своим коням. Огромный косяк лошадей, внезапно появившийся в этом безлюдном краю, оказался единым табуном кочующих аулов.

Когда, немного оробевшие, мальчики вскочили на коней, собираясь уже поскакать в сторону своего аула, - на той же широкой вершине увала, где появлялись лошади, показался кочующий караван, перевалил вершину и потек вниз, следом за лавиной лошадей. Обособленный