Самая страшная книга, 2014–2025 - Ирина Владимировна Скидневская

напился впервые в жизни и не может прийти в себя. Меньшая часть отыщется позже, в виде костей. С детьми все время что-то происходит, особенно на окраинах – там, где подвалы, гаражи, котлованы с торчащими трубами, лесополосы и опасная трасса. Очень много возможностей исчезнуть, о которых не думаешь. Все так, но хотя бы один из этого меньшинства не просто пропадает, теперь я был в этом уверен. Одного из тысячи хватает фигура с червями вместо лица, утаскивает в холод и тьму, где никто не отыщет.

Ноябрь завершался, и вечер Великой Дискотеки наконец настал. Тот самый, перевернувший в моей жизни все.

* * *

Проводить мероприятие решили в пятницу. Даже пару последних уроков ради этого перенесли. Школа рано опустела – чтобы наполниться вскоре торжественной суетой. Классические платья и брюки, штаны-«бананы» и джинсы-«варенки», парфюмерная какофония, залеплявшая нос уже на входе. Старшаки потихоньку гоняли за угол курить, малолетки разбились по классам и от волнения вели себя слишком шумно. Первое «взрослое» мероприятие в их жизни. Достойнее всех держались мы, семи-восьмиклассники, нам отчаянно хотелось что-то кому-то доказать. Учителя, непривычно нарядные, следили за дисциплиной, мелькнул директор с незнакомыми гостями – все в костюмах и даже при галстуках. Наверняка чиновники из гороно. В актовый зал нас пропускали строем, на миг показалось, что будет очередная официальщина, как тысячу раз до этого. Кое-кто даже начал шепотом обсуждать варианты бегства, но тут вдруг яркие лампы одна за другой погасли, а сцену озарили «светофоры» цветомузыки.

– Раз-раз-раз! Добр-рый вечер! – поприветствовали нас динамики голосом Володи Кухленко, главного школьного организатора по линии комсомола.

В дни обычных собраний Володя блистал белоснежными форменными рубашками, умел говорить по-ленински правильно и по-левитановски торжественно, но сегодня вещал и выглядел как истинный неформал. В «металлистском» кожаном жилете даже. Позади него на сцене обнаружились люди с аппаратурой, вместо речей заиграла музыка – и понеслось.

Я себя чувствовал пьяным – хотя раньше пробовал только пиво, и то не понравилось. Необычность этого вечера выносила мозги без посредников. Отродясь не звучавшие в школьных стенах мелодии: хард-рок и диско, «АС/DC», «С. С. Сatch», Сабрина, Сандра, «Мираж», «Modern Talking»… Все подряд и без отдыха. Обнаружилось вдруг, что Марика забрали к организаторам, а Саня упрятал патлы под рокерскую бандану и помогает музыкантам. Тихушники хреновы! Обижаться на друзей не тянуло – сегодня я сам был особенным, каким всегда себя представлял, но раньше не складывалось. В «вареном» джинсовом костюме, разумеется. Надушенный папиным одеколоном «Тет-а-тет». Даже белые кроссовки с собой принес, чтобы легче двигаться. Углядел в толпе смеющуюся Викторию – рядом с серьезным Валерием Санычем, будто случайно, – и тут же мне стало не до того. Ритмы «Fancy» сменились короткой тишиной, потом зазвучали ноты «медляка», заставляя сердце колотнуться. Древний, но вечно живой «Hotel California». Мой взгляд уперся в блестящее, очень взрослое платье, а ноги сами понесли вперед – до того как успел испугаться.

– Привет! Потанцуем?!

Ленка Кириллина обернулась, в глазах блеснуло удивление, но тут же сменилось чем-то другим. Гораздо более теплым. Молча кивнула и обняла меня руками за шею, тоже по-взрослому. Кто-то в толпе разочарованно матюкнулся, кто-то вздохнул: мой внезапно обострившийся слух улавливал все. Обоняние втягивало Ленкины духи – дешевые, приторные, но сейчас восхитительные, – зрение впитывало детали внешности, от завитых волос и яркой помады до блесток на платье. Организм переполнялся всеми гормонами сразу, но главными были дофамин и тестостерон, про которые я тогда не знал.

– Ты горячий, – шепнула Ленка, указывая взглядом куда-то вниз, и мои щеки заполыхали. – Горячий и смелый, не знала раньше.

– Пошли в кино, прямо завтра. Там боевик, «Заклятие долины змей», интересно будет!

Музыка кончилась, Ленка вздохнула, большие синие глаза взглянули виновато:

– Завтра? Не могу, извини… А Марик тоже туда пойдет? Вы же вместе все время.

– Марик?.. – переспросил я, как конченый «тормоз». Мой организм еще купался в гормонах удовольствия, я до сих пор ничего не понял. – Так вы с ним это… того?

– Глупый ты, – усмехнулась Кириллина, и теплые руки выпустили мою шею. Развернулась, исчезла в толпе, будто серебряная рыба, а колонки уже взялись выдавать что-то быстрое, но совсем не годное для брейк-данса. Даже если бы были сейчас на него желание и силы. Шестиклассник с повязкой «почтальона» протянул мне сразу три записки, я принял их в горсть и взялся читать. Цветомузыки на это хватило. Первые две оказались анонимными: о том, что я «козел», и о том, что «клевый парень». Третья, почерком сестры: «Малыш, мне нужна твоя помощь, жду возле школы».

– Да сами вы козлы! – вырвалось из меня все сразу, от обманутых ожиданий до злости.

Вечер загублен, пора уходить. Или подраться с кем-нибудь. Или выпить, как делают взрослые, – только ведь нечего! Через толпу я пробился грубее, чем надо, вышел в морозную свежесть улицы. Накинуть бы полушубок, но в раздевалку идти не хотелось. Обойдусь как-нибудь! По скрипучему снегу прошел к воротам – кроссовки тоже не в тему, ну да ладно, – оглянулся в поисках Вики и тут же услышал призывный клаксон. Одна из машин, припаркованных в стороне, зарычала мотором, мигнула фарами. Даже отсюда я понял, что это «девятка», а синий цвет угадал даже в темноте. Подошел, дернул ручку правой дверцы, человек за рулем покосился недовольно:

– Залезай, не тяни уже! Долго ходишь!

* * *

Валерий Саныч, разумеется, собственной персоной. Газанул прямо с места, меня вдавило в сиденье, фары пробили во мраке длиннющий тоннель.

– Она тебя ждет, – ответил физрук на незаданный вопрос, а «девятка» все набирала скорость, уносила меня от школы куда-то в ночь. – Ты уже понял, наверное, что мы с ней спим? С сестренкой твоей. Взрослая девочка, и ты очень взрослый мальчик, красивые оба. Она ни хера не боится, а ты напряженный, стесняешься… Напрасно…

Что он такое бормочет сейчас? Почему не глядит в мою сторону, отчего такой сдавленный голос? Что с Викой?!

– Ты не бойся, малыш, ничего ей не будет. Не узнает даже. Она сейчас пьяная, ждет меня, постараюсь быстрее. Молодая, но все равно… Скучно!

Меня будто льдом осыпали, даже слов не осталось. Вспомнился белый запретный образ сестры в полумраке: девичья грудь, лицо без косметики, очень юное все, но уже не детское. Недостаточно юное для…

Ручку двери я дернул быстро, но тоже недостаточно. Чужая рука ухватила за шиворот, завизжали тормоза, «девятка» встала у обочины. Физрук повернулся ко мне, плакатно-правильное лицо искривилось вдруг, сделалось страшным, чужим:

– Ну, куда ты собрался, малыш? Мне ведь еще возвращаться, порядок вам обеспечивать,