Аномалия, рожденная смертью - Георгий Александрович Егоров

устроился в номере, достал ноутбук и открыл файлы — досье на бойцов. У Костолома — двенадцать боёв, все — победы. Шесть — нокауты, три — соперники не встали. Один из них до сих пор в коляске.

А у Школьника — пусто. Только неофициальные видео. Удар — как выстрел. Движение — как у дикого зверя. Инстинкт и контроль. И ни одной эмоции. Словно он не дерётся, а исполняет некий внутренний ритуал. Не для публики. Для себя.

Кириллыч сделал пометку в досье. Потом ещё одну. И ещё.

Он вспомнил случай — когда однажды поставил против фаворита. Тогда, в последний момент, его человек в клубе сообщил, что у бойца проблемы с законом. Казалось бы — мелочь. Но он знал: если ум в панике, тело подведёт. Он поставил всё — и сорвал банк. Тогда на него смотрели, как на колдуна. А он просто был внимательнее.

Сейчас всё сложнее.

В этот раз ставка не просто про деньги. Тут пахнет кровью, настоящей. И если он ошибётся — не только проиграет. Он потеряет уверенность. А без неё — ты не охотник. Ты дичь.

Он сделал звонок. Связался с человеком из местной администрации, с которым работал раньше.

— Кто за Школьника? — спросил он.

Ответ был короткий:

— Никто. Вообще никто. Парень сам по себе. Но есть один нюанс — он не отказался от боя. Даже когда ему дали шанс.

— То есть?..

— Вчера ему привозили предложение — слиться. За деньги. Он отказался. Сказал: «Я уже пришёл».

Кириллыч долго молчал. Потом выключил телефон, налил себе ещё виски и прошептал в тишину:

— Вот ты где, пацан. Значит, ты тоже играешь по-взрослому...

Утро наступило холодное, как затвор. Кириллыч накинул пальто, спустился в холл. Весь отель гудел, как улей. Кто-то смеялся, кто-то спорил, обсуждая ставки. Но он — молчал.

Он сделал ставку на Школьника.

Не потому, что был уверен. А потому, что всё внутри подсказывало: парень не выйдет умирать. Он выйдет — убивать.

А если проиграет — то не себе.

А кому-то наверху.

Гул толпы нарастал, как лавина, сползающая с горной вершины. Кириллыч стоял у стойки приёма ставок с выражением человека, который только что заглянул в самое пекло и нашёл в нём шанс. Его толстые пальцы, пахнущие копчёной скумбрией и дорогим табаком, передали аккуратно сложенный вдвое листок с надписью «Школьник» и шестизначной цифрой организатору. Всё. Назад пути не было.

Он сделал свою ставку — не на бойца, а на характер. На пацана, которого видел в деле не на ринге, а в жизни. В глазах у Фёдора тогда не было страха. Только странная, почти нечеловеческая сосредоточенность, как будто он каждое своё движение просчитывал на десять шагов вперёд. У таких не дрожат колени.

Секунды тянулись, как размочаленные верёвки. Воздух вибрировал от голосов, запахов пота, перегара и дорогого одеколона. Когда загремела первая фанфара — зал словно вспыхнул. Свет начал играть на металлизированных панелях, экраны по периметру зала замерцали, и в проёме дверей появился он — Фёдор. В простой чёрной майке, без понтов, без понтового выхода под пафосный трек. Его сопровождали Евгений Сергеевич и ещё один мужчина, молчаливый, с лицом, будто высеченным из гранита.

Толпа зашумела — не от восторга. Сопровождающий Фёдора взглядом, Кириллыч ощутил, как гул освистываний проникает сквозь стены, как радиоактивный фон. Ему плевать. Он шёл к рингу, словно на экзамен. Спокойный, размеренный. Ни суеты, ни напряжения. Даже не разогревается.

В противоположном конце зала открылась дверь с характерным грохотом — как будто открывали клетку с быком. На арену выскочил «Костолом». Огромная туша в татуировках, широкие плечи, лысый череп, на котором играл свет. Он не шёл, он нёсся к восьмиугольнику, будто хотел сломать его голыми руками ещё до начала поединка. Зал взорвался овациями. Тут его знали, его боялись и любили за то, как он ломает — буквально — своих противников. Челюсти, локти, даже позвоночник — всё шло в ход.

Ринг-анонсер, жирный клоун с натянутой улыбкой, начал шоу. Представил Фёдора с единственным титулом — КМС по боксу. Хохот в зале поднялся, как вал. Смех, смешанный с презрением, с циничным удовольствием. А вот когда начали перечислять достижения Костолома, толпа мгновенно затихла — все слушали, будто список наград был перечнем преступлений: мастер спорта по самбо, дзюдо, призёр международных турниров, участник боевых действий в горячих точках… Боец, прошедший Ад, и вышедший из него с улыбкой маньяка.

Рефери озвучил правила — условные, скорее для вида. Не бей в пах, не вытыкай глаза, не ломай горло. Всё остальное — пожалуйста. Здесь не детская секция, здесь подполье, где за смерть платят ставками.

ГОНГ.

«Костолом» выстрелил вперёд, как поезд, со скоростью, несвойственной его габаритам. Он не стал рисковать в стойке — хотел взять Фёдора в партер и разорвать на куски.

Но Фёдор словно знал. Прыжок назад. Раз — два. Он уходил от захвата так легко, будто танцевал. Толпа заревела, раздражённая. Все ждали крови, а видели какую-то непонятную выжидательную тактику. «Школьник» будто дразнил. Кириллыч почувствовал, как липкий пот выступил на лбу. Неужели ошибся?

«Костолом» вновь пошёл в атаку, решительно, в проход в ноги, чтобы сбить с ног. И тут... БАМ!

Колено Фёдора врезалось в подбородок «Костолома» с хрустом, как будто ломали дерево. Его голова дёрнулась назад, глаза на мгновение помутнели. Зал ахнул. Кто-то вскрикнул.

И в этот момент, словно щёлкнул тумблер — Фёдор включился. Удар — в печень. Удар — в солнечное. Комбинация в корпус. Зал перестал дышать. «Костолом» пятился, держась за живот. Он ещё не упал, но уже не дрался. Он умирал на ногах.

Фёдор не спешил. Он шагнул вперёд, с холодной точностью отмерил шаг и вколотил правую — прямо в челюсть. Щелчок, как будто пробка выстрелила. Челюсть «Костолома» ушла вбок. Он пошатнулся. Рефери рванулся вперёд, но не успел.

Фёдор метнулся в развороте и ударил ногой в колено. ХРУСТ.

Нога «Костолома» сложилась в обратную сторону, как будто её сделали из мокрой верёвки. Он рухнул, как мешок с цементом, захрипел. Зал застыл. Кто-то рвёт голос от восторга, кто-то отворачивается, держась за рот.

Фёдор остановился. Не добивал. Стоял, глядя на корчащегося мужчину, который только что хотел его убить. Ударов больше не было. Рефери замахал руками, показывая крест. Бой окончен.

Медики кинулись в клетку. Крики, шум. Зал гудел.

Фёдор развернулся и ушёл, даже не взглянув на результат. Не поднял рук, не праздновал. Он просто вышел, как будто это было