Я сбился со счета после пятидесятого убийства. Серийные убийцы Азии. Основано на реальных событиях - Галка

женщин. Возможно, их и его пути пересекались в далеком прошлом, еще тогда, когда он был не почетным колдуном, а мелким преступником-рецидивистом. Он знал, что жизнь у секс-работниц чаще всего кочевая, а дружеские и семейные связи разорваны. Если они пропадут, никто не станет о них беспокоиться. И даже если такую женщину найдут убитой, полиция вряд ли будет рассматривать это дело как приоритетное.

Если Сураджи выискивал секс-работниц в Медане — городе более чем с двухмиллионным населением — их исчезновение, действительно, могло остаться никем не замеченным. Таким образом, предположение журналиста Исманто Исмаила о том, что жертв на самом деле было гораздо больше, чем сорок две, не лишено оснований.

Откуда тогда взялась эта цифра — сорок два? Когда через восемь месяцев после ареста Сураджи предстал перед судом, он отказался от своих показаний, сославшись на применение силы со стороны сотрудников полиции во время многочисленных допросов. Если это было правдой, не могло ли случиться так, что цифру сорок два Сураджи в буквальном смысле вбили в голову?.. Не секрет, что индонезийская полиция имеет дурную славу одной из самых коррумпированных и непрофессиональных в мире.

Из статьи в газете «Сидней морнинг геральд» от 8 мая 2010 года

От законодательной власти до судебной власти, налогового, таможенного и иммиграционного ведомств, взяточничество и взятки являются обычным явлением. <…> Простым индонезийцам надоели коррупция, сговор и кумовство. С тех пор как президент Сусило Бамбанг Юдхойоно попросил граждан присылать ему текстовые сообщения с описанием случаев взяточничества, он получил более трех миллионов таких сообщений.

Прошли годы, но ситуация не особо изменилась. В статье на сайте Индонезийской программы ресурсов и информации от 2 марта 2013 года о проблемах в полиции говорится еще более прямолинейно: «Общественное мнение в подавляющем большинстве изображает полицию Индонезии как коррумпированную, жестокую и некомпетентную. И общественное мнение не ошибается. Коррупция в полиции свирепствует и в некоторых случаях носит институциональный характер».

Пользователи сайта Numbeo.com, где собираются независимые исследования и базы данных, охарактеризовали уровень и рост преступности в Индонезии за последние годы как «высокие», а проблему взяточничества и коррупции как «очень высокие». Таким образом, можно сделать вывод, что работа индонезийской полиции оставляет желать лучшего как в наши дни, так и во времена расследования преступлений Сураджи.

Логично предположить, что к делу такой магнитуды, как массовое убийство с ритуальными элементами, местная полиция попросту не была готова. Сенсационность происшествия привлекла слишком много внимания, и велик был риск в глазах всей страны оказаться некомпетентными. Отсюда желание как можно скорее закрыть дело. Такая спешка могла привести к непоправимым последствиям: потере вещдоков, отсутствию важных показаний.

Уже после того как Сураджи был наказан, стал известен поразительный факт: с середины восьмидесятых до середины девяностых (то есть в те годы, когда дукун совершал свои убийства) в окрестностях Медана, в том числе в Аман Дамане, пропали более восьмидесяти женщин. Если за этими исчезновениями стоял Сураджи, количество его жертв, несомненно, было гораздо больше. Поэтому сегодня о его преступной деятельности корректно говорить «сорок две подтвержденные жертвы». Очень жаль, что их точное количество, скорее всего, не узнать уже никогда.

Суд над убийцей начался в конце 1997 года. И здесь, как и почти во всем, связанном с Сураджи, наблюдаются путаница и расхождение данных даже в авторитетных источниках.

Из статьи в газете «Айриш Таймс» от 23 декабря 1997 года

Вчера сотни людей собрались вокруг здания индонезийского суда на открытии судебного процесса над самопровозглашенным колдуном, обвиняемым в убийстве сорока двух женщин. В зале суда на Суматре прокурор начал читать 263-страничное досье с обвинениями и доказательствами против Ахмада Сураджи, который был арестован в апреле, после того как были выкопаны десятки тел.

Из статьи следует, что суд начался 22 декабря 1997 года, но в других источниках, в том числе документальном фильме «Колдун из ада», указывается другая дата — 11 декабря. Сведения относительно объема досье обвинения тоже разнятся: двести шестьдесят три или триста шестьдесят три страницы. Но количество страниц не столь существенно. Важнее другое — насколько трудно было их собрать.

Спустя несколько лет после суда над Сураджи его адвокат Кусбианто согласился дать интервью для фильма «Колдун из ада». Кусбианто хорошо помнил, как никто не хотел защищать Сураджи. «Узнав, что он убил сорок два человека, некоторые коллеги посчитали его злодеем. Но мы верили, что он имеет право на юридическую защиту». Адвокат вспоминает, что на стороне обвинения трудностей было не меньше: личности жертв не установлены; никаких вещественных доказательств, которые бы напрямую связывали их с подсудимым, не было; надежные свидетельские показания имелись только по последнему убийству — водитель велорикши Андреас был единственным, кто видел, как жертва входила в дом колдуна.

Как так вышло, что остальных женщин никто не видел ни у дома Сураджи, ни по пути к нему? Была ли Шри Кемала Дэви единственной приехавшей туда на транспорте? Вряд ли все сорок женщин приходили к дукуну пешком. Возможно, деликатный характер дела заставлял их называть водителям другие места, а оттуда уже идти к дому колдуна, стараясь остаться незамеченными. План Сураджи был дьявольски хитрым не только потому, что жертвы сами к нему приходили, но еще и потому, что они делали все возможное, чтобы сохранить эти визиты в тайне.

Невзирая на скромную доказательную базу, обвинение было настроено решительно и требовало для подсудимого смертной казни. Высшая мера наказания узаконена в Индонезии с момента образования Республики в 1945 году, однако несколько первых десятилетий независимости смертные казни в стране не проводились.

Роджер Худ в книге «Смертная казнь: мировая перспектива» пишет о введении смертной казни в индонезийскую практику следующее: «Казни начались в 1973 году, когда армейского офицера приговорили к смерти за подрывную деятельность. Между 1985 и 1995 годами казнили тридцать три преступника, включая членов запрещенной Коммунистической партии и исламских активистов, обвиненных в убийстве во время восстания, наряду с обычными убийцами».

Практиковались смертные казни в Индонезии и до обретения независимости. В голландскую колониальную эпоху были популярны публичные повешения.

Индонезийский журналист Алви Шахаб в книге «Батавия, город призраков», выпущенной издательством Republika в 2010 году, рассказывает об обычаях колониальных времен, которые сейчас могут показаться варварскими. Батавия — это прежнее название Джакарты, так ее называли голландские колонизаторы. Шахаб пишет, что именно в столице исторически проводилось больше всего публичных казней. Обычно наказанию подвергались убийцы, нарушители спокойствия и, что по нашим временам прозвучит совсем уж экзотично, прелюбодеи, то есть неверные супруги.

Приговоренного выводили