Сын Йемена - Ирина Владимировна Дегтярева

не хватало амбразур, но с большими комнатами, казавшимися такими потому, что в них, как правило, практически не было мебели. Джазим тяготел к цивилизации, как он это называл, у него даже дома были ножи, вилки и ложки, правда, пользовались ими редко, предпочитая старый добрый «столовый прибор» — пятерню и лепешку. В кабинете пахло смесью сигарного дыма, бахура и сладковато сандаловым деревом.

— Если все сложится с Тофиком, поженим тебя к осени. Надо бы тебе подумать о приличном жилье. Твоя берлога, где ты обитаешь, никуда не годится. Может, имеет смысл продать часть плантации и прикупить квартиру в Эр-Рияде, поблизости с моей? Вскоре понадобится.

Муниф промолчал, глядя на оранжевый огонек своей сигареты, который особенно ярким виделся в полутьме кабинета. В Сане снова выключили свет, и горела масляная лампа, вздрагивая судорожным пламенем.

— А ты не считаешь, что стоит так поступить? — вдруг вывел его из задумчивости вопрос Джазима.

— Зачем мне о чем-то думать, когда все решаешь ты?

— Это укор? — полковник подался вперед, скрипнув креслом, массивные ножки которого сдвинулись по каменному полу.

— Это покорность, — кивнул Муниф. — Я хотел бы тебя спросить. Ты упоминал предателя из-за которого в том числе погиб и мой брат. Ты знаешь, кто он?

— Я оценил это твое «в том числе», все же брат для тебя важнее Хусейна, — ничуть не удивился вопросу Джазим. — Я его не знаю, только то, что он существовал.

— Существовал? — переспросил Муниф.

Джазим пожал плечами и затушил сигарету в большой металлической пепельнице, намекая, что пора расставаться. Поднимаясь из кресла, он пригладил седые волосы:

— Подумай насчет Эр-Рияда. С трудоустройством я тебе там помогу. А мальчишку можем пристроить здесь в военное училище.

«Стране понадобится пушечное мясо», — выходя из кабинета, подумал Муниф недосказанное Джазимом. Пич и без такой протекции найдет возможность сложить горячую голову на очередном фронте. Только вопрос: на чьей стороне он будет?

Больше всего Мунифу не понравилась новость, что Джазим проверял мальчишку без предупреждения, не спрашивая мнения Мунифа по этому поводу. Что если за Пичем какое-то время наблюдали, что если заметили, что тот ходит на почту и опускает какие-то загадочные письма? Они дошли до адресатов, но нет гарантии, что перед этим люди Джазима, а это могли быть и сотрудники службы безопасности, не делали выемку писем, не засекли адреса и не прочли содержание посланий. В содержании нет никакой такой информации, но сообщения о передвижениях офицера генштаба Йемена, отосланные в Европу и Латинскую Америку, уже сами по себе подозрительны.

Пока дошел до дома, Муниф несколько раз проверился — слежки не было. И все-таки он решил подстраховаться.

На следующее утро первым делом оставил парольный знак для связного и через три часа после этого заложил срочное сообщение в оговоренный тайник о наметившейся поездке в Эр-Рияд.

Далее пошел по цепочке, только в обратном направлении тому, как Джазим получил индульгенцию для Пича. Муниф неплохо знал всех знакомых полковника, со многими имел дело сам или выполняя поручения Джазима. В итоге он с определенной долей уверенности убедился, что за мальчишкой слежки не было, просто Джазим через знакомых пограничников сделал запрос о переходах границы эмигрантами из Джибути. Довольно быстро узнал, что о легальном переходе и речи быть не могло. А к тому же из Адена сообщили об инциденте с мальчишкой, сбежавшим с российского танкера, о котором добросовестно известил капитан судна, подвергшегося нападению сомалийских пиратов. Все эти исследования происходили недели две до свадьбы, не более того, а стало быть, хождения мальчишки на почту не могли быть зафиксированы, поскольку Пич уже месяц писем не носил.

Со связным обсуждать эти свои исследования Муниф не собирался, чтобы не показаться профаном, но для себя решил Пича к делам не привлекать даже с незначительным поручениями — они и не могут быть незначительными, если от них зависит его жизнь, ну и Пич в случае провала пойдет с ним в связке.

Муниф ходил унылый, убедившись, что Шабиб мгновенно ткнул его в слабое звено, и оно буквально сразу задребезжало, готовое разорваться. Его наивные построения вокруг Пича лопнули. Остался только мальчишка в качестве обузы. Вроде бы случайность — Джазим решил проверить, кого беспечный приемный сын пустил в дом. Но проверка могла обернуться разоблачением. Муниф прошел по лезвию джамбии, и теперь его прохватывал озноб от одной мысли о провале. Все-таки отправить Пича в Сааду?

Через два дня Муниф получил ответ из Центра через связного. Его будут ждать в Эр-Рияде, как следовало из записки Шабиба, и не только по поводу переговоров с кем-то из Ирана, но и для связи с представителем Центра. Муниф с трудом расшифровал послание связного: он еще толком не понял, как работают шифроблокноты и ключи к ним — все одноразовое, но, учитывая, что по образованию он инженер, все же дружил с математикой, с горем пополам разобрался.

Догадался, что представитель Центра это, скорее всего, его куратор и человек, который в отличие от связного может решать относительно самостоятельно большинство вопросов, возникающих по ходу работы агента и по самому агенту. Наверняка его появление связано с той информацией, что Центр уже получил от Мунифа через Шабиба, и с просьбой Мунифа о необходимости его профессионального обучения.

* * *

Светло-серый серебристый костюм, купленный в прошлую поездку в Эр-Рияд, гутра поверх пиджака, как носят ее йеменцы, на плечах, из тонкого и очень дорогого хлопка мышиного цвета с белой отделкой, легкие мокасины, бежевые, из мягкой замши, небольшой портфель командировочного, находящегося в деловой поездке, перстень с коричневым камнем на пальце смуглой руки. Разве что руки, грубоватые, привыкшие держать оружие, могли выдать в Мунифе не бизнесмена. Да он и не старался выглядеть не тем, кем является, просто так лучше путешествовать в Эр-Рияд, чтобы не показаться сезонным рабочим из бедного Йемена, который хочет наняться чистить королевские конюшни от навоза царственных скакунов.

Запах одеколона с удом и мускусом довершал его представительный образ, а рука то и дело тянулась к отсутствующей на поясе кобуре. Он привык держать там ладонь — это его всегда успокаивало, а теперь словно обнаженный в этом дорогом костюме.

В какой-то степени он все же бизнесмен — владелец плантации ката, только вот в Саудовской Аравии кат запрещен, хотя и привозится сюда контрабандой, в том числе и с плантаций Мунифа и Джазима. Их работники не участвуют в контрабанде, но передают кат для продажи саудовцам в приграничных с Йеменом районах. Везут из мухафазы Хадджи, из Харада и Миди, однако и из