Сын Йемена - Ирина Владимировна Дегтярева

родной Саады тоже пробираются караваны. Большая партия — миллион йеменских риалов, и это получает только контрабандист… Так что неудивительно, что Муниф мог себе позволить забронировать люксовый номер в отеле в центре Эр-Рияда «Хаятт Ридженси Рияд» за двести тысяч йеменских риалов за четыре ночи.

Самолет приземлился, покружив над пустыней Ан-Нафуд. Аэропорт в тридцати с небольшим километрах от центра города, и кругом пустыня. Муниф не любил приезжать сюда летом — жара за сорок градусов, а теперь, зимой, около двадцати, вполне комфортно. Летом он однажды хватил тут лиха, попав к тому же и в песчаную бурю, когда вынужден был приезжать по поводу ремонта квартиры Джазима в прошлом году. Хотя, если бы Джазиму понадобилось отправить его сюда летом, поехал бы как миленький, куда деваться.

Мунифа ожидала машина с шофером, присланная отелем, — водитель в костюме и при галстуке, причем костюм, пожалуй, ненамного дешевле наряда Мунифа, хотя выглядит скромнее, черный.

Слишком сухой воздух в Эр-Рияде, у Мунифа уже першило в горле, словно в воздухе висели частицы песка из пустыни. Как мираж вскоре выросли небоскребы на фоне ослепительного голубого неба. Таким оно бывает только над пустыней — словно медное большое блюдо, натертое до блеска песком.

Небоскреб, в котором находился отель «Хаятт Ридженси», упирался в это зачищенное небо, а внутри был сделан дизайн в стиле минимализма с легким нотками восточной тематики.

Мунифа гостеприимно встретили еще в вестибюле, быстро зарегистрировали, предложив чаю со сладостями, пока он ожидал, а затем проводили на двадцать восьмой этаж, где располагались люксовые номера.

Муниф не в первый раз останавливался здесь и брал всегда один и тот же номер с большим панорамным окном, из которого хорошо просматривался весь город с белоснежными сахарными домиками, будто кто-то огромный выкладывал в линии куски сахара, добавляя между ними немного зелени, листочков мяты, возможно. В этом чае марки «Эр-Рияд» варился нешуточный бизнес, банки «отгружали» миллиарды долларов, обслуживая счета самых богатых людей в мире, город, отстроенный на огромные доходы от нефти, то и дело закипал машинами и людьми — мужчинами либо в белоснежных дишдашах, либо в деловых костюмах, женщинами в черных никабах или абайях.

Кофейни, рестораны, множество торговых центров — здесь на улицах пахло не помойкой и нищетой, а дорогими духами, кофе, ванилью, какой-то особенный аромат уюта, благополучия и стабильности.

Тут было бы неплохо жить, но отчего-то каждый раз, приезжая сюда, Муниф чувствовал себя в стерильности госпиталя, где он однажды лежал на обследовании после очередного приступа малярии, полученной еще в Сааде в подростковом возрасте. Пусто, одиноко. Мечтал вернуться побыстрее в свою квартиру-нору, хотя финансово мог позволить себе безбедную жизнь и в Эр-Рияде, и в любой столице мира благодаря предприимчивости Джазима и его помощи — полковник дал стартовый капитал, а затем высчитал с Мунифа стоимость плантации из прибыли.

Для своих двадцати пяти лет Муниф сделал головокружительную карьеру: в двадцать лет окончил училище, недавно получил внеочередное звание и должность инспектора инженерных войск, специализирующегося на минно-взрывных работах, был обладателем собственной квартиры в центре Саны, приличного капитала, в том числе и в банке Саудовской Аравии (по настоянию Джазима).

Он ничего не имел против саудитов, создавших свое государство и установивших во всем особый порядок, продиктованный в том числе и законами шариата. Муниф все это понимал, оценивал по достоинству, не желая принимать позицию саудитов по Йемену с его самобытными историей и традициями, нищему и кому-то покажущемуся убогим и бандитским. Но йеменцы любили свою страну и не собирались терять суверенитет, тем более в угоду Саудовской Аравии.

Не снимая костюм, Муниф лежал на кровати, глядя на темнеющее небо за окном и расцвечивающийся красочно город. Ему надо было сегодня уладить еще массу дел, но он провалялся до вечера на кровати, мучимый чувством тревоги и изнуряющей усталости. Позвонил риелтору и перенес встречу на завтра, думая о том, как и когда на него выйдут те люди, о которых упоминал в шифровке Центр. По просьбе связного Муниф указал название отеля, где остановится, и предвидел, что его разыщут именно здесь.

Сидеть в номере и дожидаться звонка он не стал. Разыгрался жгучий аппетит, и, вспомнив, что в отеле есть ресторан «Azure» со средиземноморской кухней, греческой и турецкой, он туда и пошел, сперва умывшись в белоснежной ванной комнате размером с его йеменскую квартиру.

Он понимал, что за все эти дни не удастся покурить толком. С прошлого года запретили курить и поблизости с отелем тоже. А сигареты купить можно только в маленьких магазинчиках в жилых кварталах. Муниф не считал себя заядлым курильщиком, но сам запрет выводил его из себя.

В ресторане он все еще переживал невозможность закурить и подумал о том, что в Турции или Греции сейчас без проблем бы это сделал. Опять же благодаря полковнику, любителю европейского образа жизни, Муниф легко управлялся с вилкой и ножом и не чувствовал себя в ресторане неловко.

Греческий салат и запеченная рыба на подушке из баклажанов и сыра показались ему подходящими для ужина. Он почти закончил трапезу, когда к нему подошел незнакомый мужчина в пиджаке, но без галстука, как ходят иранцы. На галстук Муниф обратил внимание неспроста: мужчина и выглядел иранцем, и был им. Спросил по-английски, который час, облокотившись о стол, и тут же удалился.

Под оставленной им салфеткой Муниф увидел записку и незаметно спрятал ее в карман. Доедал торопливо, желая поскорее прочесть послание. Написано оно было тоже на английском. И первые слова снимали все сомнения. Записка от тех, кого он ждал: «Лучше всего виды из “Ридженси”… — парольная фраза. — Через полчаса на 27-м этаже в клубе “Ридженси”. Девушка в серой абайе с черной отделкой».

Муниф подумал, что так может написать только женщина, и почерк женский — слишком аккуратный. Его очень смутило бы, если в самом деле пришлось вести переговоры с дамой. Он привык, что в Йемене они в большинстве своем неграмотные и в общественной жизни никакой роли не играют. Как с ней можно вести переговоры? Однако выбора нет. Он разорвал записку на мелкие клочки и спустил их в унитаз, зло покосившись на датчик дыма, висевший в том числе и в туалете.

В клуб могли заходить только постояльцы номеров люкс, живущие начиная с двадцать восьмого этажа и выше. Значит, она тут тоже поселилась, как и ее спутник, который сразу же ушел из-за столика, где она сидела, едва в дверях клуба появился Муниф. Перед ней стояла чашка кофе, незнакомка читала газету