Эпоха крови и пурпурных слез - Эдди Кан

Какое-то мучительное мгновение Мирэ парализованно стояла на месте, с ужасом глядя на мужчину. Она поняла, что не сможет сдержать крик, а потому с силой прижала ладони ко рту, зная, что тот, кто сделал это с охранником, где-то рядом. Лучше не привлекать его внимание воплями. Но страх был выше Мирэ. Вдруг стоящий колом мертвец обмяк и повалился вперед. Мирэ не успела среагировать. Охранник бесформенной грудой надвинулся на нее, сбивая с ног.

Мирэ упала на пол, испуганно всхлипнув. Быстро перебрав руками и ногами, она отползла назад, пока не уперлась спиной в стену, затем встала и побежала, стискивая челюсти, чтобы не закричать. Все как при встрече с Чосын Саджа. Нужно было добраться до телефона, а потом спуститься на этаж, где еще оставались люди и охрана. Там, где многолюдно, безопаснее. По крайней мере, хотелось в это верить.

Мирэ слепо неслась по знакомому коридору, пока не ворвалась в приемную, где обычно работала Но Йунг. Быстро преодолев крошечное расстояние до дверей в свой кабинет, она ворвалась внутрь. Мирэ схватила со стола телефон и поспешила обратно к лифту. Прятаться в своем укромном офисе за закрытой дверью – глупая идея, отсюда было некуда бежать, нечем было защищаться.

Сердце с дикой безжалостностью колотило о ребра, глаза все еще слабо видели из-за выступивших слез. Мирэ затравленно захлопала ладонью по индикатору и наконец нажала кнопку вызова лифта, попутно пытаясь попасть пальцем на вкладку контактов в телефоне. Вдруг дисплей с указанием этажа над дверями лифта погас.

– Что?! – задушенно прохрипела Мирэ, машинально схватившись за голову. Закрытая железная кабинка защитила бы ее от нападения лучше деревянной двери, но теперь мысль об укрытии в кабинете перестала казаться глупой. Хотелось забиться хоть в какой-то угол.

В этот момент в вентиляционной шахте с пугающим стоном прогнулся пласт внутренней стенки. Мирэ вздрогнула от пронзительного шума и выронила телефон, так и не нажав на кнопку вызова. Звук снова повторился, уже громче, а затем решетка под потолком вылетела с места, как от взрыва. На пол посыпались пыль и груды надколовшейся стены.

Без памяти Мирэ бросилась к пожарной лестнице. Мысль держаться поближе к людям была самой здравой из возможных. Но телефон остался около лифта!..

Перескакивая через несколько ступеней за раз, Мирэ миновала один лестничный пролет, затем второй, третий. На очередном этаже ей на глаза попался билет к спасению. Надеясь не умереть в лапах неизвестного монстра и помочь уцелеть заработавшимся, Мирэ метнулась к рычагу пожарной безопасности и сорвала его вниз, рассчитывая услышать оглушительный вой. Когда поднимется шум во всем районе, нападающий скроется.

Рычаг легко сорвался с места, но ничего не произошло. В ярости Мирэ саданула по пластине кулаком и попыталась пальцами потянуть вниз всю коробку, но вдруг на лестнице раздались звуки. Звонко гремели шаги по ступеням, как камнепад обрушаясь с верхнего этажа вниз. Было некогда рассчитывать на чудо. Бросив затею с рычагом, Мирэ сорвалась с места и, спотыкаясь, начала перебирать ступени по пути вниз. Она бежала, поскальзываясь на поворотах, путаясь в ногах, сбиваясь с дыхания.

– Мирэ!

Нет. Нет. Нет. Как такое возможно? Мирэ слишком хорошо знала этот голос, слишком отчетливо помнила его звучание. Ее ноги словно приросли к лестнице, она замерла, не в силах пошевелиться. Если до этого сердце быстро стучало о ребра и норовило переломать их, то сейчас оно болезненно сокращалось и замирало, пугая разрывом или остановкой.

– Подожди меня, внучка! Не убегай, мое светлое будущее![46]

Мирэ начала задыхаться от панического удушья. Схватившись за перила, она нагнулась, понимая, что может потерять сознание. Только не здесь, только не сейчас… Но ноги не двигались. Мирэ не могла пошевелиться, не в силах противиться голосу бабушки. Это точно был он! Мягкий, добрый, но сейчас звучащий надрывно, так, как бабуля говорила в свои последние дни. Она всегда называла Мирэ «светлым будущим», а после задорно постукивала указательным пальцем по кончику ее носа.

Воспоминания, такие светлые и несвоевременные, мешали противиться гипнозу. Мирэ продолжала тяжело дышать, все сильнее сгибаясь под натиском сердечной боли. Это точно был голос бабушки, но как? Этого не может быть! Мирэ лично опустила в землю погребальную урну с ее прахом. Что за чертовщина!?

– Моя маленькая Мирэ! – голос прозвучал ближе, заставляя отреагировать.

Дыша прерывисто, свистяще, Мирэ против воли повернула голову и пожалела.

На лестничной площадке замерла вовсе не бабушка, да и разве это могла быть она? Стоя все так же неровно, на Мирэ невидящим взглядом смотрел охранник. Из его порванного и бездвижного рта снова раздался голос бабушки:

– Мое будущее, – приторно проговорил труп. – Я настигну тебя раньше.

Тело охранника пришло в движение: голова беспомощно завалилась назад, руки повисли по швам, одно плечо наклонилось еще ниже к земле, спина выгнулась колесом, выставляя вперед брюхо. Только теперь Мирэ поняла, что кровь на рубашке была не столько от раскуроченной челюсти пострадавшего, сколько от его распоротого живота. Нечто выпотрошило мужчину и забралось внутрь. Охранника выели изнутри.

Растягивая плоть в разные стороны, как кокон, из тела несчастного выглянула спираль пепельно-трупного цвета, затем вторая, вскоре на окровавленный лестничный пролет рухнул толстый змеиный хвост. Обглоданные и высушенные до состояния кожистой оболочки, остатки охранника упали на пол бесформенной кучей мяса и кожи. Перед Мирэ, возвышаясь над кольцами своего тела, распрямился змей тэса.

Кровь убитого охранника все еще поблескивала на чешуйчатой шкуре твари, делая страшное лицо змея еще более пугающим. Но в окончательный ужас Мирэ привел не жуткий вид существа, а то, что тэса снова раскрыл змеиную пасть, попробовав языком воздух, и заговорил голосом бабушки:

– Мое будущее, теперь не убежишь.

В этот раз Мирэ не сдержала вопль. Инстинктивно отпрянув от молниеносного броска змея, она завизжала и отскочила в сторону, но оступилась. Упав, Мирэ покатилась по ступеням, достигая нижнего пролета быстрее, чем если бы бежала. Все тело кричало от боли, лодыжка полыхала. Мирэ встала на четвереньки, видя, что тэса, словно играючи, медленно ползет на нее сверху, так, будто змей знал, что ей никуда не деться.

Выпрямившись, Мирэ оперлась на больную ногу, вскрикнула от боли, но побежала. Она толкнула плечом дверь в конце лестничного пролета и ввалилась на этаж, где еще оставались работники. Стоило ей миновать коридор, она достигла ряда столов и уже беспомощно повалилась на пол, но успела придержаться за край стола.

Все семь человек, кто задержался в офисе допоздна, были разодраны в клочья, выпотрошены, как и охранник. Ближе всех к Мирэ была девушка,