Сын Йемена - Ирина Владимировна Дегтярева

Весной тут прохлада и ветер с моря, тревожный, постукивающий деревянными выбеленными морской солью и солнцем ставнями. Сладковатый запах сосен пропитал Мунифа и настроил на романтический лад. Однако единственной девушкой, которую ему удалось увидеть в Греции вблизи и даже мимолетно пообщаться с ней, была гречанка на ресепшне отеля-клуба, куда он заселялся по приезде. Затем он уехал оттуда под предлогом череды экскурсий по континентальной и островной Греции. Черноглазая, чернобровая, с бледной кожей, не скрытой тканью шаршаба, она вызвала смущение в душе Мунифа. При всей его религиозности он все чаще задумывался, что предпочел бы жену не мусульманку. (Хотя небезосновательно предполагал, что при его образе жизни нескоро сможет жениться.) Или такую, как Симин. Она мусульманка, но словно с другой планеты. Умная и волевая. Его не привлекала в противоположном поле покорность.

Но теперь ему предстояло отключить волнующие мысли о девушках и включить мозги, чтобы воспринять науку конспирации и способы добычи информации с помощью не только смекали, но и спецтехники.

Преподавали приезжавшие из Москвы учителя. Объяснялись чаще на английском, но, чтобы до Мунифа дошло как следует, в конце концов прислали переводчика. И даже с ним возникали сложности из-за тонкостей йеменского диалекта, но все же так Мунифу было легче.

Военные дисциплины он освоил в училище, здесь добавились только некоторые нюансы работы со взрывчатыми веществами, азы диверсионной тактики на «всякий случай», как ему объяснил лысый инструктор с черными сверлящими Мунифа глазами. Пришлось осваивать и работу с ядами, с химикатами для работы с документами.

Лишь к вечеру он выбирался из комнат виллы и мог посидеть на покрытой плиткой открытой веранде в плетеном кресле, покурить и выпить кофе, глядя на закат на море. В кустах шуршали черепахи, пели цикады, колыхались на ветру цветущие травы. Пахли цветы пряно и сладко, особенно к вечеру.

Муниф впервые вырвался из воюющей страны. И то, что внутри Йемена казалось нормальным, естественным, здесь, в расслабляющей атмосфере тихой виллы у моря, изменило его отношение к происходящему на родине — не слишком хотелось туда возвращаться. Снова ходить, как под конвоем, с телохранителями, остерегаться выстрела в спину, разоблачения, пыток в случае провала.

«Остаться бы здесь, найти себе такую чернобровую гречанку, затеряться где-нибудь на островах, где время течет словно бы вспять». Но едва мысли Мунифа перетекли в русло этой мирной, практически растительной жизни, он понял с внутренним содроганием, что слишком прирос к той действительности и не сможет уже от нее отказаться, отодрать себя с мясом от своего тягостного черно-белого существования… Он сам стал черно-белым, во всяком случае, воспринимал себя таким. Променять на цветную жизнь не решился бы. И в самом деле, она цветная или раскрашена кем-то?

Муниф ежился от ветра с моря, перебирая в голове все вычитанное в личных делах хуситов. Всплывало то одно, то другое, но ни слова про Джакарту. Не было в Индонезии ни у кого родственников, во всяком случае, ни один из тех, чьи дела изучал Муниф, не упоминал об этом в своей биографии.

— Джакарта, Индонезия, — пробормотал Муниф, снова поежился от вечерней свежести и пошел в дом.

Просторные холлы, белоснежные стены, много света — тут мало что напоминало йеменские норы, дома-крепости, как правило с небольшими окнами и узкими коридорами, глухими и сырыми. Здесь пахло старой мебелью и немного музеем, но и в этом заключался уют, особая атмосфера. Хозяин конспиративной виллы сам привозил еду из города, из местной таверны, но его Муниф ни разу не видел. Только своих инструкторов.

Муниф ходил по коридору туда и обратно, пытаясь вспомнить, где и когда он сталкивался с упоминанием Индонезии. Что-то сидело в подкорке. Он поправил вазу с местными полевыми цветами, стоящую не по центру консольного столика, подивившись, кто же здесь собирает цветы и меняет их почти ежедневно. Он никого не замечал, увлеченный занятиями.

Вдруг вспомнил, что учился в училище с парнем, прожившим много лет в Индонезии, родившимся там, но приехавшим на родину деда, чтобы получить образование и стать военным. Идейный был парень. Его похоронили в сентябре, когда хуситы пошли в атаку на Сану. Однокашник рассказывал историю своей семьи. Что-то о том, как его предки бежали из Йемена еще в начале XX века. Арабы-хадрами когда-то селились на территориях современного Йемена и отчасти Омана и Саудовской Аравии…

«Саудовская Аравия», — повторил про себя Муниф и вошел в просторную гостиную с низкими мягкими креслами. Инструктор, тот самый, лысый, сидел в одном из кресел и смотрел телевизор, русский канал. Муниф несколько секунд послушал непонятную речь и сказал по-английски:

— Мне необходимо срочно связаться с Центром. Как здесь это сделать?

Инструктор поморщился недовольно, но с таинственной виллы на берегу Средиземного моря связь удалось организовать довольно быстро.

Муниф затребовал копии всех дел, отправленных ранее в Центр, подумав, что нащупал ниточку, за которую смог бы ухватиться. Однако, когда заново изучил дела командиров-хуситов, не нашел того, что искал. Слишком далеко в историю пришлось бы заглядывать. Стандартные анкеты включали в себя только ближайших родственников — отца-мать, брата-сестру. Но на дедушек, а уж тем более на прадедушек не распространялись.

Но его мысль уже неудержимо влекла дальше. Он запросил из Центра справку о деятельности ЦРУ в Индонезии. Проводились ли там активные вербовки среди мусульман, в частности, среди арабов-хадрами? Получил утвердительный ответ. ЦРУ шуровало и в Индонезии (да где оно только не промышляло!). В пятидесятые годы, к примеру, рьяно боролось против возможного коммунистического пути для этой страны, а далее билось за свое влияние, не гнушаясь откровенной уголовщиной и убийств.

Предатель мог быть завербован еще там, если он из эмигрантов, а переехал на родину предков по указке ЦРУ. Очень может быть, если учесть, как тесно, рука об руку, с церэушниками сам Мохсен. Они могли ему своего готовенького агента подкатить с надежной легендой. Но как он так ловко внедрился к хуситам? Придется копать по каждому, как и откуда попали в подчинение Хусейна аль-Хуси. Что-то должен помнить о своих соратниках сам Рушди.

Из справки, полученной из Центра по Индонезии, Муниф понял с некоторой долей оптимизма и даже восторга, что советская разведка работала в Индонезии довольно виртуозно, отбивая в середине прошлого века попытки ЦРУ свергнуть тамошнее прокоммунистическое правительство и посадить свое. Несколько раз советские разведчики дезавуировали деятельность церэушников и предавали огласке их попытки по свержению власти, организации военного переворота. И это