Сын Йемена - Ирина Владимировна Дегтярева

— «Наши» дела? — уловил намек Муниф.

— Вот именно, — ухмыльнулся Рушди. — Ты отсиживался в какой-то норе столько времени и, наверное, не в курсе дела. Наш генерал сбежал, но еще полон задора. Более того, есть список врагов, которых он жаждет ликвидировать, твоя персона в нем одна из первых, и это подвигло наше руководство принять решение. Ты теперь мой заместитель в службе безопасности «Ансар Алла». Твои донесения последних месяцев, твоя помощь в выходе на тех людей в Иране, которые разговорный жанр перевели в разряд деловой и активной помощи, — все это, да, пожалуй, родство с Муслимом, возвысило тебя серьезно. Но все равно еще будут проверки, в том числе и полиграф. Мохсен знает твой адрес, поэтому ты переедешь в другую квартиру.

— Думаешь, ему при его связях будет сложно узнать мое новое место жительства? Хотя спасибо. Я бы переехал. После того как тут все обшманали, такое чувство, что мы с Пичем здесь не одни, преследует ощущение чужого присутствия.

— Кстати, теперь и не вспоминают, что ты жил у Джазима — правой руки Мохсена. Все выглядит, словно мы тебя намеренно заслали в стан врага, — Рушди улыбался смущенно, будто до сих пор не мог себе простить, что отправил Мунифа на верную смерть. — Ах да, мальчишка. Какие у тебя на него планы? Как его зовут?

— Пич! — позвал Муниф. — Тут дядя Рушди спрашивает, что с тобой делать? Пич, кстати, весьма помог, когда меня пришли арестовывать. Одного из пришедших собственноручно уложил. Стреляет отменно.

— Ты же понимаешь, если я сейчас его кину как рядового бойца в бой, то его хватит, даже при его везении, дней на пять, в лучшем случае. К сожалению, среди таких юнцов у нас смертность наиболее высокая. Но кому воевать? Мы слишком молодая нация. Нам не дают стареть.

Рушди встал так, что его лицо видел только Муниф. Он вдруг скривил такую физиономию, на которой читался вопрос: «Или ты хочешь, чтобы его?..» Муниф чуть заметно покачал головой.

— Внизу сейчас ждет охранник, которого к тебе приставили. Это мой человек, его опасаться не стоит, он не для проверки, — предваряя вопрос, сказал Рушди. — Из-за угроз генерала. Так вот Пич мог бы побыть какое-то время твоим телохранителем. Залиль его поднатаскает.

— Как бы мне самому не пришлось его охранять, — пошутил Муниф. Идея приставить к нему телохранителя больше напоминала не охрану, а стражу. Ему все же не доверяют. Да и почему бы доверять? То, что предлагают такой пост, это, скорее, в пику Мохсену. К тому же человека, который много знает о противнике, лучше держать под рукой. До той поры, пока противник жив. Потом, как правило, избавляются и от подобных осведомленных людей.

— Я буду телохранителем, — сказал Пич так, словно его кто-то спрашивал.

— Поживем — увидим, — Муниф махнул рукой. — Выметайся. Сходи вниз, познакомься с Залилем.

— Скажи, что Рушди послал, — вдогонку ему крикнул сам Рушди, добавив уже тише: — Залиль может принять его за африканского попрошайку.

— Ну уж! — обиделся Муниф. — Он у меня одет-обут… — Услышал, как хлопнула входная дверь. — Что ты приберег напоследок, брат?

— Мои люди взяли Джазима и работают с ним сейчас.

Муниф поежился после слова «работают».

— Я подумал, что ты бы хотел с ним увидеться.

— Присядь-ка, Рушди. Есть дело…

Они говорили минут двадцать, вернее, говорил Муниф, а Рушди, закурив, слушал, склонив голову.

— А по поводу предателя… — начал было Муниф, когда они пришли к совместному решению, непросто давшемуся Рушди.

— Нет, Муниф, с этим повременим. Пройдешь проверки, тогда. Иначе меня не поймут уж точно. С Джазимом-то придется туго. Но я тебя услышал.

* * *

Когда Муниф вошел в кабинет, где допрашивали Джазима, он несколько секунд привыкал к полумраку. Снова в Сане отключили электричество, горела масляная лампа. Допрос велся в одном из кабинетов генштаба, захваченного хуситами. Когда Муниф шел по темным коридорам, где на поворотах стояли вооруженные бойцы в футе и пыльных сандалиях, он пожалел о том времени, когда тут ходили лощеные офицеры. Но что же делать, если эти образованные продались саудовцам и церэушникам! Значит, придется таким вот крестьянам в традиционных юбках начинать строить свою страну заново, и когда-нибудь снова в этих коридорах появятся подтянутые офицеры, но уже настоящие патриоты родной страны, не отмахивающиеся от традиций и собственной веры.

Джазим сидел на стуле около стены в окровавленной рубашке с разорванным воротом, встрепанный и бледный, показавшийся Мунифу сильно постаревшим и сломленным.

Муниф узнал эту рубашку на приемном отце — тот покупал такие в Париже, куда летал не так давно. Похожую привез и Мунифу в подарок.

Джазим взглянул на него и опустил голову, делая вид, что не признал, из опасения навредить или боясь горького разочарования, после которого причиняемая тут физическая боль только усугубится.

Дознаватель от той же службы, в которой теперь оказался и Муниф, с недовольным лицом оторвался от плошки с поздним ужином, стоящей перед ним на письменном столе. Как видно, прервал допрос на перекус, да еще с целью подразнить наверняка голодного задержанного.

— Что еще? — спросил он, поглядев на Мунифа в камуфляже с погонами майора (хотя Рушди посулил в ближайшее время, после окончания проверки, звание подполковника), и на всякий случай привстал.

— Читай, — Муниф протянул ему бумагу, полученную только что от самого аль-Хуси. — Его придется отпустить.

Дознаватель дрогнул. Он видел аль-Хуси мельком лишь однажды, а сейчас держал бумагу, подписанную им лично. Кажется, на ней еще чернила не высохли.

— Я… Конечно, сейиди. Вы заберете арест… господина с собой?

Муниф взял Джазима под локоть и почувствовал, что это не было излишним, полковник едва ли мог идти самостоятельно.

Конечно, хитрый Джазим подстраховался, чувствуя, как рушится их власть в Йемене, и в особенности когда понял — надеяться на помощь Мохсена в эвакуации не стоит.

Рушди догадывался, что намек полковника о существовании предателя в рядах хуситов не был благодеянием, а лишь холодным расчетом, так же, как и то, что он отправлял Мунифа торговать оружием с хуситами, а не кого-нибудь другого — полагал, что два старых пса, живших в юности в одном дворе, все же снюхаются. Неспроста и Тайиб сообщил о том, что Мунифу грозит арест — с подачи отца он это сделал. Выходило, что Джазим подыгрывал хуситам, догадываясь о сотрудничестве с ними Мунифа.

Теперь заслужил свободу. Сам и вся его семья, которой аль-Хуси позволил уехать из страны. Чем быстрее, тем лучше.

Пока они шли по коридору и их никто не