Сын Йемена - Ирина Владимировна Дегтярева

Обувщик выделил им маленькую комнату без окна и велел не высовываться, что бы ни происходило.

— Вас тут нет, — сказал старик. — А если сюда придут, то я скажу, что вы явились меня грабить. Уж не взыщите! — он сонно потер сморщенное лицо. — Хотя могу сказать, что ты мой племянник с сыном.

— Если в самом деле придут, у них могут быть наши фотографии. Да и даже если случайно нагрянут, документы ведь проверить несложно. Нет, не рискуй, в самом деле, старик. Но и ты не взыщи, если в перестрелке тебя положат. Сами мы не сдадимся, будет стрельба.

Так они по-джентльменски оговорили условия сосуществования. Единственное, что еще уточнил Муниф: если придут хуситы, он выйдет сам.

* * *

Они просидели в доме обувщика два месяца. Наступил европейский Новый год, а в Сане все так же шли бои. Выручали деньги, которые взял с собой Муниф из квартиры. Где-то существовали гипотетические деньги от Центра, поступавшие на его счет, открытый в другой стране, однако сейчас Муниф к ним доступа не имел. По каналам обувщика, а у этого обувщика были свои каналы, стало известно, что по городу ищут Мунифа и мальчишку. Имен их не называли, но рассказывали про высокопоставленного шпиона, окопавшегося в генштабе Йемена.

Связной все это время не появлялся, обувщик ничего не объяснял, но его, как видно, не информировали по этому поводу. Муниф только надеялся, что Шабиба в заварушке случайно не убили. Для Центра теперь Муниф потерян до тех пор, пока не встретится со связным. Оставалось ждать, ждать и надеяться, что Рушди жив, иначе и с хуситами будет порвана связь. Удастся ли ее восстановить, ведь гарантии Муниф получил от своих соплеменников только словесные и только от Рушди.

До того как перешел на подпольное положение, он активно передавал хуситам все те данные, которые сперва отсылал в Центр. Некоторые сведения ему велели ни под каким видом им не отдавать.

Сейчас при нем была информация для хуситов, одобренная Центром, и новая — для Центра. Он чувствовал себя ходячей бомбой, начиненной порохом и поражающими элементами. Только бомбой, нацеленной против него же самого. Взорвется, и его на клочки разорвет.

Муниф пропах обувным клеем на всю оставшуюся жизнь. Этот въедливый запах преследовал его днем и ночью.

Поначалу они пикировались с Пичем. Муниф ему высказал, что он думает о вранье и к чему оно может привести в дальнейшем, допытывался, зачем тот соврал насчет своей неграмотности, но услышал только то, что тот банально не хотел учиться. А потом, когда вранье зашло слишком далеко, уже молчал из опасения получить тумаков от Мунифа. «Когда я тебя бил?» — сердито спрашивал Муниф каждый раз, услышав такие отговорки с горячим желанием все-таки навалять парню за ложь.

Пич справедливо заподозрил его в сотрудничестве с хуситами. Эта версия более чем устраивала Мунифа. Теперь он точно вознамерился сбагрить мальчишку в «Ансар Алла» к хуситам. Ему все же лучше действовать в одиночку…

— Умер король Абдалла, — с этой новостью пришел старик с базара 23 января 2015 года. Телевизор он дома не держал, да и электричества не было уже пару дней, а до этого давали его всего на несколько часов. — Говорят, что Хади отрекся от власти, подал в отставку, — старик протянул Мунифу блок сигарет и хлопнул Пича по руке, когда тот сунулся за сигаретами тоже.

У них сложились странные отношения. Обувщик мальчишку не замечал, но, если тот был уж слишком навязчив, Пич получал то по затылку, то по вороватым ручкам.

— Еще бы, — оживился Муниф, — теперь он поддержку утратил. Хотя как только в Эр-Рияде будет новый король, все вернется в прежнее русло. Но эта нерешительность Хади на руку хуситам.

Его прогноз подтвердился через несколько дней. И хоть Хади отозвал свое заявление об отставке, хуситы захватили административные здания в Сане. Власть рассыпалась. Хади осел в Адене, объявив его временной столицей, и в войну вступила коалиция во главе с Саудовской Аравией, подхлестываемая Штатами и англичанами. Влезли в заварушку и некоторые арабские страны, впрочем, они довольно быстро смотали удочки, понимая, что у них тут, скорее, роль статистов. Хуситы пришли надолго, они у себя на территории и сражаться будут всерьез, да и Иран, маячивший за их спиной, тоже не стал бы втягиваться в противостояние без надежды на успех.

В дни, недели и месяцы невольного своего заточения в лавке обувщика, вернее, в его маленькой квартирке над лавкой, Муниф частенько вспоминал Симин, думая о ней несколько более того, чем это требовалось с профессиональной точки зрения.

Муниф узнал, что Мохсена эвакуировали из Саны, и, пока он отсутствовал, его дом в районе Хадда в столице захватили хуситы. Вернулся Мохсен в Йемен уже в мухафазу Хаджа и возглавил военную операцию против хуситов.

Муниф решил, что пора возвращаться домой. Рушди мог его найти только по прежнему адресу.

Дверь в квартиру была закрыта, но не заперта, замки сломаны. Внутри не было живого места — все изрезано, выпотрошено, ковер на полу, собранный гармошкой, залили чем-то, а судя по запаху, на него помочились неоднократно. Здесь проходили и обыск, и вакханалия, и засада. Валялись обрывки листьев ката, тут же и плевки с комками пережеванных листьев.

Ковер Муниф выбросил, пол Пич отмыл, но у обоих осталось гнусное ощущение оскверненного жилища и преследовал запах мочи.

Положение спас появившийся внезапно на пороге квартиры Рушди, осунувшийся, в камуфляже, перетянутый ремнями портупеи.

— Наконец-то! — он выглядел взволнованным и раздраженным. — Я уж думал, прикончил тебя генерал.

Муниф подумал, что Рушди на самом-то деле посчитал, что он, Муниф, не погиб, а просто обманывал хуситов все это время, но промолчал о своих подозрениях. Промолчали оба.

— Твой сосед, старый еврей, сказал, что слышал выстрелы на лестнице, а потом приходили из спецслужб и забирали трупы тех, кого ты перестрелял. Тогда у меня появилась надежда, что ты все-таки жив и скрываешься.

— Предатель, — намекнул Муниф, оглянувшись на Пича, с интересом прислушивающегося к разговору. — Надо разбираться, где у вас до сих пор течет. Сначала брата, теперь из-за него я едва не погиб…

— Разберемся, — кивнул Рушди. — Ты собирался еще что-то нам передать, насколько я помню, еще до начала заварушки. Кстати, хотел сказать тебе лично… — он обернулся на Пича, тот, понятливый, сразу ушел на кухню. Рушди понизил голос: — Благодаря твоей рекомендации и той встрече с представителями МИ наши дела пошли в гору.