Проклятие Озерной Ведьмы - Стивен Грэм Джонс

Почему я называю это музыкой, сама не пойму.

Ах да! Когда я ногтями пыталась найти себе зацепку на пристани, скользя по пластмассовым доскам, нельзя сказать, чтобы я в тот момент усиленно обдумывала происходящее, но… хотя бы что-нибудь?

Что, Джейд?

Не имеет значения.

Я позволяю своим глазам остановиться на том месте, в котором жду появления Салли Чаламберт, прекрасно понимая, что, какой бы мертвой и страшной ни была Самара, Салли будет куда как более Садако из оригинала, вот только…

– Что? – приходится спросить мне.

Где она?

– М-м-м, ну и где? – говорю я, обращаясь незнамо к кому.

Ни с одной стороны ее нет, как нет ее и сзади.

Я вздрагиваю всем телом, потом неловко поеживаюсь, будучи уверенной, что если нигде вокруг ее нет, то, значит, она где-то надо мной, собирается броситься на меня, ее руки широко раскинуты, волосы разметались вокруг головы.

Не-а.

Что за бесконечный ад?

Но когда я опускаю глаза, то вижу какую-то тень, которая перебегает от дерева к дереву. Как это ни глупо, но меня такое видение утешает – по крайней мере, хоть кто-то знаком с жанром. Мы здесь изображаем Кейси и Призрачное Лицо, или, говоря терминами «Улицы страха», Хизер и Райана.

Я встаю перед деревом, чтобы мой силуэт не был виден. Мы всего чуть-чуть вышли за пределы территории Терра-Новы, а бензопилы с топорами достаточно уменьшили опасность распространения пожара – у меня за спиной открытое пространство.

И вдруг: «О, черт», – говорю я.

Неужели это и в самом деле Призрачное Лицо?

Определенно, я вижу развевающийся драный черный плащ, а лицо в капюшоне не человеческое, а на плечо у него накинут мешок Санты, прямо из «Кинопробы».

«М-м-м», – говорю я у себя в голове и в сердце.

Я столько раз представляла себе эту сцену в своих фантазиях. А теперь твердо стою на земле этого конкретного сна, хотя… будь поосторожнее со своими желаниями.

– Эй, – говорю я этому Призрачному Лицу, когда он перебегает от дерева к дереву, и он замирает на месте, услышав звук моего голоса, держит свой мешок обеими руками и вперяется меня глазами, что дает мне возможность впервые вглядеться в его лицо, когда…

Раздается пистолетный выстрел.

Дерево, к которому бежал этот Призрачное Лицо, сотрясается, с него сыплется кора, превратившаяся в пыль.

Призрачное Лицо стоит в полный рост, и ножа у него нет, как я и предполагала. Но он отстегивает со своего пояса пожарный лом халлиган Уолтера Мейсона! Я помню этот лом с того дня, когда Мейсон пришел поговорить с нашим четвертым классом на урок обществоведения и позволил нам подержать его топор-молоток-лом в одном флаконе, при этом он стоял рядом с тем, кто в этот момент держал его лом в руке, чтобы тот не упал случайно на десятилетние пальчики.

Может быть, это избавило бы меня от обморожения.

Раздается звук второго выстрела, и Призрачное Лицо отбрасывает назад, а я понимаю то, что должна была понять на пулю или две раньше: я стою ровно на линии огня.

Я падаю, будто пуля попала в меня, я на коленях, на кончиках пальцев, на подбородке, а теперь на животе, смотрю сквозь кусты.

Призрачное Лицо с трудом поднимается, подбирает халлиган, старается собрать содержимое своего мешка, – судя по всему, в него-то главным образом и попала пуля, – а потом, вместо того чтобы вглядеться туда, откуда стреляли, устремляет свой взгляд на меня.

Это не лицо Батюшки Смерти. Это светлая маска противогаза. Для защиты от дыма. Противогаз с двумя баллончиками, или мундштуками, или бог его знает с чем, расходящимися в разные стороны в нижней части маски. А его плащ – это такая темно-зеленая хреновина большого размера для защиты от дождя.

– Проклятие… – говорю я себе.

Салли Чаламберт, спасающийся в панике лось, бензопилы, топоры и пистолетный огонь, не говоря уже о настоящем огне пожара, а теперь один из нас в некоем подобии одеяния Гарри Уордена? А я еще считала, что берег озера с моей стороны – нехорошее место. Каким образом вообще ученица средней школы Джинджер Бейкер пробралась сюда как-то вечером? Я уж не говорю про целых четыре недели.

Уважуха.

– Эй! – кричу я Призрачному Лицу, он смотрит на меня несколько мгновений, после чего решает, что угрозы ему от меня нет, и пускается бегом в направлении над Терра-Нова к меловому утесу за Кровавым Лагерем.

Баннер бросается туда, где только что находился Призрачное Лицо.

Лицо у него измазано черным, шерифская рубаха изорвана, шляпа потеряна, а магазин пистолета пуст. Он поднимает его для перезарядки над головой. Я предполагаю, что он делает это так, чтобы в любое мгновение, если понадобится, можно было опустить оружие и нажать на спусковой крючок.

Когда я встаю и поднимаю руки – это самые светлые части моего тела и единственные белые флаги, какие у меня есть, – он направляет на меня пистолет, его ноги занимают то положение, которое вы знаете, если вы коп, словно отдача пистолета, этот звук, это действие есть нечто, для чего нужно крепко стоять на земле.

– Это я! Это я! – кричу я ему.

Он направляет ствол вверх, сплевывает, повернув в сторону голову, потом… втягивает носом воздух? Принюхивается?

Когда я подхожу к нему, стараясь по какой-то причине шагать беззвучно, – нет ли там еще чего-то, что может пробудиться от звука моих шагов? – он говорит, глядя на мою шляпу:

– Я подумал, что ты Джо Эллен.

– Кто это был? – спрашиваю я его про Призрачное Лицо.

– Уж, скорее, кто это есть, – отвечает Баннер.

– Ох, – типа говорю я, когда понимаю, к чему принюхивался Баннер: запах стоит такой, как в проулке за кофейней «Дотс», когда она готовит рулетики с корицей.

– Я думаю, что попал в его причиндалы, – говорит Баннер, глядя в ту сторону, где исчез Призрачное Лицо.

– Ты и ее видел? – спрашиваю я, потому что мне невыносимо не знать. Мир ли сходит с ума или одна я – это две большие разницы.

Баннер оглядывается, спрашивает меня одними глазами.

– Я думал, это мужик, – говорит он наконец. – Плечи.

– Я хочу сказать…

Я замолкаю, так как понимаю: его ответ означает, что он не видел Ангела озера Индиан. Салли Чаламберт.

Только я и ребята из средней школы. Опять. Или же я теряю рассудок?

– Смотри, – говорю я ему.

Это отвязавшийся и оставленный на земле пожарный лом халлиган.

Он кивком разрешает мне поднять его, и лом оказывается тяжелее, чем я думала, но он