Проклятие Озерной Ведьмы - Стивен Грэм Джонс

Когда я переворачиваю его, то не могу толком сказать, что предстает моему взору. Пустые глаза, впалые щеки. А потом я соединяю то, что вижу, с образом, уже возникшем в моей голове: викторианские фотографии мертвецов. Как вы их называли, мистер Холмс? «Memento Mori»? Эта женщина точная копия тех фотографий, вот только на ней топик с открытой талией и стринги?

В ее руках невозможно представить бензопилу и долларовые монетки на закрытых глазах. Это кто-то, несколько лет назад потерявшийся на лыжной прогулке.

Все они такие – потерявшиеся.

Озеро… возвращает своих мертвецов? По прошествии стольких лет?

Что?

Я насчитала семерых, и вдруг меня охватывает паника, я заставляю себя дотянуться веткой по одному до остальных и подтягивать их к берегу, чтобы увериться, что среди них нет светловолосого нудиста из Нидерландов, пропавшего восемь лет назад.

Но мой труд не пропал даром: я обнаружила у всех мертвецов одинаковые и приблизительно квадратные сквозные пробоины. У одних в груди, у других в голове, но… зачем убивать людей, которые и без того уже мертвы?

Я сдаю назад, будто все это и в самом деле имеет смысл, сдаю мимо жижи, развороченной лосем, и вижу мокрые отпечатки ботинок. И босых ног.

Я абсолютно уверена, что следы ботинок принадлежат покойнику с длинной бородой, в которую так ловко вплелась эта палка. А следы босых ног приблизительно моего размера, их, вероятно, оставила девица в топике с открытой талией.

– Нет, – говорю я, качая головой, нет, словно так я буду права, словно это может означать, что я не вижу того, что вижу. Потому что выглядит это так, будто эти люди время от времени выходили из озера по крайней мере до того дня, когда один из них не убил остальных еще раз, а потом столкнул назад в воду.

Это полная бессмыслица. Ведь мы же не «На волне ужаса», в конце концов. В озере Индиан можно много чего найти, но я абсолютно уверена, что злобных нацистов в нем нет.

А даже если бы и были? Что уложило их назад в воду? Кто уложил их назад в воду?

Нет, это должно быть… чем-то иным. Должно быть, я не так считывала знаки. Следы – они просто… да, да: бригада лесопилов оставила здесь свои лодки, а это значит, что они пришли в своих рабочих ботинках, которые и оставили здесь следы, а поскольку кто-то из них замочил ботинки, выходя из раскачивавшегося каноэ, то один или два из них пришли босиком. А потом кто-то, начав вытаскивать лодки на берег, заметил покачивающихся на волнах мертвецов и поспешил назад.

Все лодки? Их унесло отсюда. Все эти раны, нанесенные мертвецам? Уолтер Мейсон использовал бахвальство главы пожарной команды, чтобы пройти по воде, пробить каждого своим ломом халлиган[20] и таким образом продемонстрировать всем, что на самом деле они мертвы.

Это надуманная версия событий, я знаю. Но без нее я упаду на задницу, обхвачу руками колени и так никогда и не найду Баннера. Иногда ложь – это единственное, что может заставить тебя двигаться вперед. Ложь и самая отъявленная нужда выдать желаемое за действительное.

Меня переполняет и то и другое.

– Баннер! – кричу я, повернувшись к деревьям.

Звуки бензопил заглушают мой голос.

Пошло оно тогда в жопу. Я иду назад вдоль берега, все еще не отваживаясь свернуть в наполненную дымом лесную темноту. Пройдя несколько шагов, я оборачиваюсь, потому что мне не хочется, чтобы кто-то из этих трупов сидел на мелоководье и пялился на меня своими мертвыми глазами. Я не оставляю ни одному из них ни малейшего шанса, иду назад почти до пристани и все время не свожу с них глаз.

– Не двигаться, – говорю я им, словно они натасканные зомби, потом поворачиваюсь, оглядываю последний дом слева. И остальные дома.

Мои ноги теперь натурально замерзают. Пусть я родилась и выросла в Айдахо, но еще оставшимся у меня пальцам как будто больше по душе тропики. Я не единственная угодившая в смертельную спираль прошлой травмы, вот я о чем говорю. Ни один из этих поросят не хочет идти на рынок, спасибо.

Но я могу кое-что с этим сделать.

Ни на секунду не прекращая извиняться и держа ушки на макушке, я стягиваю ковбойские сапоги с его мертвых и – ничего личного, Баб, – ужасно вонючих ног. Вместе с сапогом слезает и один носок, потому я беру и второй.

Сапоги мне ничуть не малы, и каблуки у них не меньше, чем на моих учительских туфлях, а один из них пахнет мочой, но все равно это лучше, чем ходить босиком и по бугристой лесной земле. А в носках – и плевать, что они сняты с мертвеца, – куда как теплее, чем босиком.

Я встаю, надеваю ковбойскую шляпу. Она вполне подходит к моей футболке с принтом «Черепашек-ниндзя».

– Настоящим я уполномочиваю тебя, – говорю я самой себе и снова оглядываю Терра-Нову из-под полей шляпы, которые закрывают от меня небо.

И поскольку я не Лори с тем ножом, то снимаю ремень с Баба вместе с кобурой, его большой пистолет утопает в кожаном футляре, и я, наподобие этого пистолета, тоже облачена, но в ковбойские одеяния.

Действительно все начинает напоминать Хеллоуин.

* * *

Шесть шагов по высокой траве Терра-Новы, и я попадаю в зону, которая может быть накрыта верхушкой падающих как минимум десяти деревьев одновременно, и я решаю обойти этот участок стороной и как можно дольше оставаться на открытом пространстве. Моя голень постукивает о… трубу?

Нет, это одно из баскетбольных колец на колесах. Рабочие, вероятно, притащили его сюда по частям, чтобы забавляться в обед, но поскольку здесь приземляются вертолеты, им приходится разбирать эту высокую фиговину, когда они не играют, чтобы ее не переломало ротором.

Стрелковым Очкам понравилось бы иметь здесь баскетбольную площадку, чтобы тренировать броски с разных позиций, правда? И Ковбойским Сапогам. И Разным Перчаткам.

Простите, ребята.

Вы просто оказались не в том месте, всего лишь хотели провести рабочий день на чистом горном воздухе, может быть, выпить пивка под стрекот двигателя на медленном обратном пути.

Но между мной и Стрелковыми Очками ничего такого никогда бы не случилось. Ну, хорошо, «между мной и Грейдом», но я тебя так никогда не называла, чувак. Это никогда не сработало бы. Дело не в том, что мне два раза пришлось отбывать срок, а в том: смогли бы мы найти общий язык?

Насколько я