Наследие души - Е. Е. Холмс

– Как вы сюда попали? – спросила я.

Люсида лениво махнула рукой себе за спину.

– Через окно. Признаюсь, это была не самая удобная обувь для того чтобы карабкаться по стене здания. Однако приятно удивило, что окно оказалось незапертым. Спасибо за это.

Ночной ветерок приподнял облако волос Люсиды, и до меня вдруг дошло, что на самом деле окно не было открыто, когда я ложилась спать.

– Ладно, назовите мне хоть одну вескую причину, по которой я не должна кричать во всю глотку и вызывать полицию, – сказала я, озадаченная странным спокойствием Люсиды.

Такое впечатление, что лазить в чужие окна при лунном свете было для нее обычным занятием.

– Ну, во-первых, я бы проиграла пари, и это было бы обидно, не так ли? – Люсида одарила Катриону злорадной улыбкой. – И во-вторых, как ты намерена разобраться в том, что с тобой происходит в последнее время, если прогонишь тех, кто знает ответы на все вопросы?

– Откуда вам знать, что со мной происходит? – К моему удивлению, слова выкатились сами собой.

– Потому что когда-то это случилось со мной. С нами обеими, – сказала Люсида.

– Почему я должна вам верить?

– О, перестань ходить вокруг да около и просто скажи ей уже, – вмешалась Катриона, пробегая рукой по роскошным волосам. Она повернулась ко мне. – Не обращай внимания на Люсиду, она всегда была склонна к театральности. Я, между прочим, хотела постучаться в парадную дверь, но нет…

Я почувствовала, как уголок моего рта дернулся вверх, несмотря на страх. Однако Люсида как будто рассердилась.

– Ладно, теперь мы здесь, и я уверена, что у Джессики к нам много вопросов, – сказала она.

– У меня тоже имеется несколько вопросов, Люсида.

Мы все повернулись к двери. Карен стояла в круге света, падавшего из коридора, ее лицо выглядело мертвенно-бледным. Она крепко обхватывала себя руками.

Катриона явно почувствовала себя неловко. Лицо Люсиды вытянулось, но только на мгновение. Она быстро взяла себя в руки и, нацепив улыбку, продолжила тем же беззаботным тоном, что и раньше:

– Привет, Карен. Так приятно видеть тебя снова.

– Хотела бы я сказать то же самое, но давайте не будем начинать с притворства, хорошо? Это создает плохой прецедент, – ответила Карен.

– А кто здесь притворяется? – Люсида огляделась по сторонам, как будто выискивая кого-то. – Сто лет с тобой не виделись. Ты выглядишь… хорошо. – Ее голос дрожал от едва сдерживаемого смеха, словно она наслаждалась какой-то шуткой для своих.

Карен, похоже, уловила суть.

– И ты тоже. Даже замечательно. Я уверена, Совет найдет это крайне любопытным.

– Мы за собой ухаживаем, да, Кэт? – Люсида оглянулась на Катриону; та избегала взгляда Карен.

– Карен! – Мне наконец-то удалось вставить слово. – Что происходит? Кто они такие и откуда ты их знаешь?

– Не беспокойся об этом, Джесс, – сказала Карен, по-прежнему не глядя на меня. – Люсида и Катриона – давние подруги. Я уверена, они просто хотели с тобой познакомиться, но теперь знакомство состоялось, и им пора уходить. – В ее голосе звенела решимость.

– Но мы только что пришли! И к тому же проделали такой долгий путь! Ты же не собираешься отправить нас восвояси, правда? – Люсида надулась, плюхаясь в мое кресло и закидывая ногу на ногу. – Нам так много нужно обсудить.

– Нам абсолютно не о чем говорить, – прошипела Карен.

– О, я думаю, Джесс считает иначе, не так ли, Джесс? – Люсида повернулась ко мне.

– Это не Джесс решать, Люсида, и уж точно не тебе, – отрезала Карен. – Решение принимает Совет, и они заверили меня, что…

– О, думаю, ты скоро увидишь, что мнение Совета, так сказать, изменилось, – вежливо произнесла Люсида. – Вот почему мы здесь.

Карен оцепенела, все краски отхлынули от ее лица.

– Нет, Финварра сказала бы мне. Я не получала никаких известий о каком-либо новом решении.

– Да, Финварра – занятая женщина, не так ли? Как я уже сказала, именно поэтому мы здесь.

Карен молча повернулась к Катрионе за подтверждением.

– Это правда, Карен. Обстоятельства изменились, – сказала Катриона.

– И как же изменились обстоятельства, хотела бы я знать?

– Вот мы и пришли сюда, чтобы объяснить. Разве это не мило с нашей стороны? – произнесла Люсида, явно любуясь собой. – Но прежде чем мы начнем, думаю, тебе нужно кое-что рассказать Джессике. Если только ты не хочешь, чтобы я…

– Нет! – выкрикнула Карен и тут же замолчала, ее лицо сморщилось, и она уронила голову на руки. – Я сама расскажу.

– Блестяще! – Люсида захлопала в ладоши и поджала под себя ноги, как ребенок в час сказки. – Тогда мы просто останемся и послушаем.

Катриона осторожно присела на краешек скамьи у окна, бросив на меня сочувственный взгляд, прежде чем перевести его на ковер.

Карен подошла к изножью кровати и тяжело опустилась на одеяло. Когда она подняла глаза, в них застыла необъяснимая печаль.

– Я должна попросить у тебя прощения, Джесс. Я многое скрывала от тебя и вынудила искать ответы, которые сама могла бы тебе дать. Я готова к твоему гневу и к тому, что ты можешь меня не простить, но умоляю тебя помнить, что именно твоя мать взяла с меня клятвенное обещание никогда не рассказывать тебе правду, и мне нелегко нарушить это обещание. Я бы сразу рассказала тебе, если бы думала, что это принесет хоть какую-то пользу. Однако, похоже, все было решено за меня. Ты вряд ли что-то поймешь, если я не начну с самого начала. Пожалуйста, выслушай меня.

* * *

Когда Карен начала рассказ, которому суждено было изменить мой жизненный путь, ее голос звучал тихо и нежно.

– Мы с твоей мамой росли неразлучными. С самого рождения мы все делали вместе. Мы были связаны на таком уровне, который не могли понять даже другие близнецы. Во всем мы были единым целым, пока нам не исполнилось четыре года.

Утром в день нашего четвертого дня рождения я проснулась и обнаружила, что Лиззи оживленно разговаривает сама с собой. Когда мое полусонное сознание прояснилось, я поняла, что она разговаривает не с собой, а с кем-то другим, мне невидимым. Заметив, что я уже не сплю, она улыбнулась и попыталась познакомить меня со своим другом, мальчиком по имени Майкл. Сначала я подумала, что она играет со мной в какую-то игру, дразнит меня выдуманной историей, но Лиззи расстроилась, когда я ей не поверила, и испугалась, когда я сказала, что не вижу, с кем она разговаривает. Плачущая и растерянная, она