Влияние - Бентли Литтл

мысль расстроила ее, и она вдруг решила поехать в мастерскую Дона, а не домой. Его там не оказалось. Мастерская была заперта. Дома его тоже не было, и сердце Джери упало. Она попыталась позвонить ему по сотовому, но связи не было, и она, оставив в машине почту для ранчо, поспешила в дом, чтобы воспользоваться стационарным телефоном. Дозвониться до него она смогла, но Дон, вероятно, выключил телефон, потому что Джери услышала лишь автоответчик. Она повесила трубку, беспокоясь и нервничая.

Она даже подумала, не вернуться ли ей в машину, чтобы отправиться на его поиски. Но Джери понимала, что это будет выглядеть глупо, лучше уж не делать поспешных выводов, дождаться его и спросить, где он был сегодня утром.

Кроме того, ей придется вынуть из машины почту для ранчеро – вдруг кто-нибудь из них приедет за ней.

Например, Камерон Холт.

Ее пробрала дрожь.

На скорую руку Джери выпила стакан воды на кухне и вышла на улицу…

В ее дворе стояло пугало.

Она подпрыгнула, вскрикнула и немедленно бросилась в дом, захлопнула дверь. Пугало она видела одну только секунду, но никогда прежде она не находилась так близко к одному из них, и она отметила его особые глиняные черты: широкий нос, чуть разные глаза, высокие скулы, форму рта, намекавшую на неправильный прикус. Тяжело дыша, она прижалась спиной к двери и задумалась над тем, какой скульптор сваял это лицо и каким образом, и кто пошил эти одежды, висящие на нем…

Тук!

Тук!

Тук!

В дверь за ее спиной раздавались стуки, достаточно сильные, чтобы она почувствовала их своим телом, и тогда она испустила крик, которым могла бы гордиться сама Линнея Куигли[61]. Отскочив от двери, она бросилась к телефону и набрала девять-один-один, ей ответил робот. Она, конечно, знала, что полиции в городе нет, как нет пожарных и шерифа, и звонок будет переправлен в Уилкокс.

Дверь у нее за спиной с треском распахнулась.

Она могла бы позвать соседей. Не отваживаясь оглянуться и пытаясь как можно скорее убраться отсюда – ведь пугало может быть совсем рядом, – Джери побежала по дому к задней двери. На то, чтобы отпереть и открыть ее, у нее ушло несколько мучительных секунд – секунд, когда она ожидала, что в нее вот-вот вцепятся руки пугала, – но потом она все же оказалась на улице, в заднем дворе.

И там она увидел сразу трех пугал, которые перегораживали ей путь к отступлению.

Она, рыдая, опустилась на землю, хотя какая-то часть ее мозга побуждала дать отпор, звать на помощь, бежать, нырять, совершать обманные движения, найти путь к спасению. Она закрыла глаза, слыша звуки движения, которые были громче ее плача, а потом она почувствовала, как сильные, грубые пальцы, сделанные из уплотненной земли, ухватили ее за руки и подняли. Она продолжала кричать, но не смогла противиться порыву и, открыв глаза, увидела две глубокие черные дыры на лице коричневой грязи, соломенные волосы, торчащие так далеко в стороны, что доставали до ее лба.

Они ни разу не видела, как двигаются эти пугала, но, когда она дернулась в сторону, одно из пугал, ухватившее ее за ноги, и другое, державшее ее за руки, раскрыли рты, обнажив зубы из бутылочных осколков, и теперь она увидела, и это зрелище так ее напугало, что она перестала кричать.

Ее последняя мысль была совершенно невпопад: «И кто теперь будет доставлять почту?»

* * *

Верн Гастингс приготовил себе сэндвич на обед с помощью кривого ножа, которым он приносил жертву; этим ножом он намазал горчицу на поджаренный ломтик хлеба. Нож с тех пор несколько раз мыли, но ему нравилось думать, что на лезвии еще остались частички ДНК.

Он положил нож, откусил кусок, медленно пережевал, наслаждаясь вкусом.

На кухню вошла Роза.

– Ты ешь сэндвич? Я думала, мы собираемся…

Верн схватил нож и вонзил его в горло жены. Из раны хлынула кровь, но вытекала она аккуратно, и часть желтого кольца все еще была видна на коже над раной, где осталась горчица. Роза рухнула на пол, обеими руками ухватилась за шею, отчаянно пытаясь остановить кровь, но кровь продолжала вытекать из нее, просачиваться сквозь пальцы.

Пока она билась на полу, издавая булькающие звуки, ее муж откусил еще кусочек сэндвича. Затем она дернулась еще раз и замерла.

Верн задумался над тем, кто заменит Розу во время службы, кто будет помогать ему. Может быть, старая Этта Ролз. Ну, уж точно не эта жирная свинья Тесса Коллинс. На самом деле, вероятно, пришло время наказать ее за обжорство.

Он будет рад исполнить эту миссию.

Засунув в рот последний кусок сэндвича, Верн опустил глаза на грязищу, разведенную Розой. Повсюду была кровь, и ему меньше всего хотелось наводить здесь порядок. Но никого другого у него не было, и он, тяжело вздохнув, вышел в уборную, чтобы взять ведро и тряпку. В этот момент Верн ненавидел ангела за то, что тот заставил его убить жену.

Глава 29

«Дура!» – бранила себя Джилл. «Дура!» Ее почтовый ящик и автоответчик были полны сообщений. Она не сделала ни одного звонка – даже не отмечалась в компании – почти два дня, хотя и обещала за это время отработать не менее шести часов. Слушая послания, она обнаружила, что два разных контролера – один из ее группы, а другой из более высокого начальственного слоя – пытались связаться с ней, чтобы убедиться, что с ней ничего не случилось.

Стресс никуда не делся, и Джилл, прежде чем позвонить, попыталась придумать убедительное извинение, объяснение, которое могло бы оправдать ее неявку, но при этом чтобы не создалось впечатления, будто она прогуляла намеренно. В конечном счете она решила прибегнуть к универсальному: «семейные обстоятельства», – а поскольку врать она не умела, то отправила ответ электронным письмом, а потом сразу же надела гарнитуру и соединилась с командным центром, зарегистрировалась и начала звонить по списку, который ей прислали.

Она звонила на протяжении шести часов, ничего не пила, ничего не ела, даже в туалет не бегала, и только в середине дня она наконец вышла с сайта и из сети, а потом сняла наушники. Она устала до смерти, но план выполнила. Длительность была впечатляющая, и она надеялась, что возместила свой неожиданный период неактивности.

Она устало посмотрела на открытый альбом на столе перед ней. Разговаривая по телефону, она имела склонность машинально рисовать закорючки, и, случалось, ее подсознание предлагало ей