Влияние - Бентли Литтл

образы и идеи, которые она осуществляла в своих картинах. На сей раз, однако, были только бесконечные изображения монстра, который стоял или лежал в разных позах, его тела в разных стадиях разложения и… метаморфоза. Закорючки были гораздо более детализированы, чем ее обычные случайные зарисовки, и это заставило ее повернуться и посмотреть на полотна, стоявшие у стены. На всех них она изобразила одно и то же существо – вот почему для нее не составило труда изобразить то, что описал Росс, – и она опять задалась вопросом, как она могла так точно вообразить ту самую бестию (которую видел Росс), не услышав еще ни слова о ее внешнем виде.

Откуда взялись у нее идеи для этих картин, почему зарисовок было так много, она не знала, и это ее пугало.

Она, нервничая, подошла к картинам, выдвинула вперед те, что стояли первыми, чтобы посмотреть те, что стояли за ними. За несколько последних дней она написала десять таких картин. Она даже не отдавала себе отчета в том, что их так много. Она никогда в жизни не работала с такой скоростью, и сам факт, что такая плодовитость осталась совершенно не замеченной ею, обескураживал. В особенности с учетом того, что было на этих картинах.

– Джилл.

В тишине дома она отчетливо услышала свое имя, но откуда звучал голос, она не могла сказать. Звук у него был каким-то странно высоким, словно кто-то говорил, надышавшись гелия, к тому же голос сопровождался воистину отвратительным запахом, в котором ощущалось тление и фекалии, и это навело ее на мысль о разлагающемся трупе.

– Джилл.

Голос прозвучал снова, и на сей раз ей показалось, что источник голоса находится за переделами дома. Она нахмурилась и подошла к окну.

По другую сторону стекла она увидела Пьюку, пес смотрел на нее, и она с криком отшатнулась. Пес стоял на задних ногах, опершись передними о карниз. Шерсть, что была прежде на нем, исчезла, как и часть мяса. Грязь, репейник, веточки были приклеены засохшей кровью к красным мышцам и белым костям. На обгорелой морде единственный оставшийся глаз вращался в глазнице, а острые зубы жадно скалились под открывшейся носовой полостью.

Пасть открылась, потом закрылась.

– Джилл.

Она вскрикнула и, обежав разделочный стол, бросилась через кухню к задней двери, намереваясь бежать к дому Шэна Купера и укрыться в нем. Но Пьюка уже заворачивал за угол, бежал на своих задних ногах (он перестал быть ее псом, превратился в чудовище), как бежал бы человек, и она даже с большого расстояния видела его безумный крутящийся глаз и жуткую белозубую ухмылку.

Собаки не созданы для того, чтобы ходить на задних ногах, а потому шаги Пьюки были медленными и неловкими, и Джилл бросилась в противоположном направлении с криком «Помогите! Помогите!».

Она пробежала к фасаду дома, одновременно проверяя подъездные дорожки соседей. «Эль камино» Шэна Купера не было на привычном месте, исчез и «Эксплорер» Портера. Но пикап Тима стоял под навесом у Рассела, и она со всех ног бросилась через улицу. «Киа» Джины тоже не было, но она никогда не ездила вместе с Тимом, так что Тим вполне мог оказаться дома.

Но его там не оказалось.

Джилл, крича и плача, стояла на передней веранде Расселлов, молотила кулаком в дверь, нажимая кнопку звонка, но ей никто не отвечал, и когда она повернулась, то увидела Пьюку, он как раз пересекал дорожку, по-прежнему двигаясь на задних лапах.

– Джилл! – позвал пес. Теперь его голос звучал громче, хотя и на прежней высоте. Он доносился до нее, заглушая ее собственные безумные крики.

Джилл в отчаянии обежала подъездную дорожку, повернув к собственному дому. Тропинки здесь не было, только след на голой земле, и она пробежала мимо еще двух въездов, когда вдруг поняла, что должна делать.

Пес уже разворачивался на свой пугающий и неловкий манер.

Она подбежала к своей двери. Заперла она ее или нет? Нет! Она открыла дверь, схватила сумочку, которая лежала на полу рядом с диваном, и, спеша к фургону, принялась наощупь искать ключ. Двери машины, к счастью, не были заперты, она села в кабину, заперлась и продолжила поиски. Наконец ключ от замка зажигания ее «Эконолайна» нашелся. Она посмотрела в зеркало заднего вида – Пьюка пока не появился, а это означало, что он либо подошел сзади к фургону слишком близко, либо находится в невидимой для нее зоне впереди. Она сунула ключ в замок зажигания, завела двигатель и включила заднюю.

Раздался стук, она почувствовала удар, и, хотя прежде она обожала Пьюку, теперь она надеялась, что переехала его. Визжали покрышки, она задним ходом добралась до самого дома Русселей на другой стороне улицы. Она испытала облегчение, столь же радостное, сколь и ужасное, когда увидела окровавленное собачье тело на краю ее собственной подъездной дорожки. Для полной уверенности она включила передний ход и еще раз проехала по собаке. А потом, чтобы уж наверняка, переехала ее еще раз.

Она не хотела видеть результат своих усилий, но ей требовалась уверенность в том, что Пьюка ушел навсегда, и она, выйдя из машины, прошла назад. То, что когда-то было собакой, превратилось в монстра и теперь лежало на краю дороги сплюснутой и омытой кровью массой кишок и костей. Она подошла достаточно близко, чтобы убедиться, но недостаточно, чтобы видеть подробности, после чего поспешила в дом, а войдя, заперла за собой дверь. Она не собиралась хоронить тело, но и оставить его там не могла, и когда появится Шэн или кто-то другой из соседей, она попросит его заняться этим.

Она подумала, не позвонить ли ей Россу, не попросить ли приехать, но не стала – не хотела вешать это на него сейчас, у него и без того хватало забот.

Она расскажет ему об этом вечером, когда он позвонит.

Кто-то постучал в ее дверь, и сердце скакнуло у нее в груди.

– Есть кто дома?

Это был Росс! Она, радостная, бросилась к двери и распахнула ее.

– Хорошая погода для… прогулки, – сказал он и нахмурился, увидев ее, испуганную, растрепанную. – Что случилось? Что такое?

Она не сумела сдержаться, расплакалась, обхватила его руками, прижалась к нему, потом попросила его закрыть и запереть дверь и по пути к дивану рассказала ему о Пьюке. Он тут же вышел из дома посмотреть, что сталось с собакой. Она видела выражение ужаса на его лице, когда он подошел к сплюснутым, окровавленным останкам, и поняла, что увиденное для него ужасно, но, когда Росс предложил