Влияние - Бентли Литтл

его месте оказалась другая булочка, маленькие пропеченные руки из теста согнулись в локтях и принялись молотить по стеклу. Вторая булочка была темнее первой, местами на ней появились коричневые пятна. В движениях ангела было какое-то отчаяние, отчего она чуть ли не прониклась к нему жалостью. Но несмотря на все внешние проявления, он не был живым, и Джилл стояла и смотрела, как он пропекается, темнеет еще сильнее, а потом начинает подгорать. Наконец он упал, и из духовки повалил дым, но она не собиралась выключать плиту, пока он не превратится в хрупкое крошево, и поднесла стул к дымовому сигнальному датчику, встала ногами на сиденье и вытащила из прибора батарейку, пока он не сработал.

Дым в кухне настолько загустел, что ей стало трудно дышать. Она чуть-чуть приоткрыла окно, но открыть дверь побоялась и страдала еще несколько минут, прежде чем надеть термозащитные перчатки, открыть дверку духовки и вытащить оттуда противень. Она пробежала по кухне, сбросила содержимое противня в раковину и включила воду на тот случай, если какие-то булочки еще двигались. Над раковиной поднялось облако дыма, а секунду спустя, когда дым немного рассеялся, Джилл, к своему облегчению, увидела, что от ее ангелов остались лишь угольки.

Гроза за окном достигла пика. Молнии и гром следовали один за другим, а сильнейший ветер задувал капли дождя в приоткрытое окно. При такой силе до паводка рукой подать, и Джилл хотела было включить наружное освещение, чтобы посмотреть, не текут ли по участку ручьи, но боялась увидеть что-нибудь еще, кроме потоков воды.

Она повернулась и увидела на столе миску с оставшимся тестом. Джилл не знала, что с ним делать, но печь она больше ничего не будет, а потому решила переложить тесто в полиэтиленовый пакет и выбросить в мусорное ведро. Но на всякий случай, опасаясь, что тесто оживет и без попытки выпечки, Джилл поставила миску под кран, наполнила ее водой, перемешала в ней тесто, выбросила жидковатую смесь в унитаз и спустила воду.

Джилл уже не надеялась уснуть в эту ночь, и печь она определенно больше не собиралась, а потому вернулась в гостиную и снова взяла в руки альбом. Дым проник даже сюда, и в воздухе стоял запах гари, но Джилл не собиралась открывать окна и двери, а потому впервые с сентября включила кондиционер в надежде на то, что его застоялый летний воздух рассеет дым, и села, собираясь порисовать.

Но рисовать Джилл не смогла.

Она осталась сидеть на диване с альбомом на коленях и карандашом в руке, прислушиваясь к грозе.

И ждала.

* * *

– Гектор.

Услышав голос, отец Рамос дернулся. Сверкнула молния, и за эти доли секунды он увидел фигуру в углу своей комнаты, существо, состоящее из тьмы и земли, нечто карикатурное, не живое, не мертвое, застывшее между нашим и потусторонним миром. Следом за молнией ударил гром, похожий на рык гиганта, и, словно воодушевленное этим звуком, существо из угла сделало несколько шагов к кровати священника.

Отец Рамос скинул с себя одеяло и спустил ноги с другой стороны кровати. Он, как Эбенизер Скрудж[63], боялся этого призрака больше, чем чего бы то ни было, хотя и не знал почему.

– Гектор.

Прижавшись к стене, отец Рамос пытался рассчитать, успеет ли он добежать до двери, прежде чем громадная фигура встанет у него на пути, но определить это за те короткие проблески молнии, что мерцали в темноте, было практически невозможно. Но существо стояло ближе к другой стороне кровати, а значит, до двери ему было чуть дальше, чем отцу Рамосу.

Решив рискнуть, святой отец бросился к выходу, он успел пробежать в проем и захлопнуть за собой дверь в неоправданной надежде, что земляные руки не обладают человеческой ловкостью и не смогут повернуть дверную ручку.

Обводя помещение настороженным взглядом в поисках других сюрпризов, он устремился в лоно церкви, по пути включая повсюду свет. Но безопасно ли там? Ведь голос уже звучал там прежде.

– Гектор.

Голос этот звучал в его голове, а не в воздухе. Войдя в помещение церкви, он сразу же увидел, что она пуста. Он будет здесь в безопасности. Ведь он же в конечном счете выполняет волю Господню.

Но он не выполнял волю Господню.

Отец Рамос крепко закрыл глаза, пытаясь усилием воли прогнать боль, которая сжимала его голову.

Он закрыл дверь и пошел по проходу к центральному входу, чтобы убедиться, что и та дверь заперта. Но на полпути он замедлил шаг. А потом и вовсе остановился. На деревянном полу он заметил тень… только это была не его тень. Перед ним вытянулся удлиненный силуэт чего-то похожего на горбатую обезьяну с шеей жирафа. Это зрелище можно было бы назвать комичным, если бы оно не виделось столь порочным. Отец Рамос сделал шаг влево, потом вправо, пытаясь разобраться, уж не угол ли, под которым на него падает свет, искажает тень.

Угол света был ни при чем.

Кто-то…

что-то

…стучало в двойную дверь впереди, звук был не очень громкий, но очевидный в своей регулярности на фоне грозы. Отец Рамос поспешил к двери, чтобы убедиться, что она закрыта на засов.

Стук продолжался с прежним упорством.

– Гектор. Впусти меня.

Священник вздрогнул, развернулся в уверенности, что увидит за собой земляного монстра, но в церкви никого, кроме него, не было, и он медленно, готовый ко всему, пошел по проходу назад к алтарю, поглядывая то налево, то направо, – нет ли там какого-нибудь движения. Но никакого движения не было, хотя стук продолжался, а голос…

– Гектор, впусти меня.

…все еще звучал. Отец Рамос старался не обращать внимания ни на стук, ни на голос.

Он опустился на колени перед крестом в передней части церкви, склонил голову и принялся молиться, прося о наставлении.

* * *

Камерон Холт вздрогнул и проснулся, словно от выстрела, который должен был забрать его жизнь. Звук выстрела превратился в удар грома, и Холт сел на кровати, вдохновленный ночным кошмаром и неожиданным знанием того, что должен делать.

Сверкнула молния, и последовавший за ней гром был таким оглушительным что даже дом затрясся. Камерон подошел к окну, морщась от боли при каждом шаге. Как он и надеялся, Хорхе стоял на страже перед коптильней один. Остальные могли убежать, уснуть где-нибудь или умереть, – для Камерона это не имело значения. Главное, что Хорхе был один, и пока ситуация не изменилась, Камерон поспешил в коридор и дальше – вниз по лестнице со скоростью, на