Самая страшная книга, 2014–2025 - Ирина Владимировна Скидневская

– Игорь, – представился он, быстро оглядывая Олега с головы до ног. – Свое имя можешь не говорить, если не хочешь. Но как-то все-таки хотелось бы к тебе обращаться. Вон, тапки надень, – сказал он совсем по-домашнему, точно Олег пришел чай пить.

– Дэн, – Олег не стал изощряться. Влез в клетчатые тапки такого гигантского размера, что снова ощутил себя как в детстве, приезжая к дедушке с бабушкой. Разношенные дедовы тапки соскакивали с ног, но ходить босиком не разрешалось. По мнению матери, это сразу же означало простуженные почки, пневмонию и почему-то глистов.

– Проходи, не стесняйся.

Игорь буднично и просто провел его внутрь, куда-то направо, затем по лестнице, вниз, в подвал. Распахнул дверь. Здесь было прохладно, очень чисто, стояли железные шкафчики, стол, медицинская кушетка.

– Присаживайся, Дэн.

– Прямо здесь?

– А где? А, ты об этом, – Игорь улыбнулся, улыбка у него была приятная, не приклеенная, как это бывает у людей, оказывающих другим услуги. – Не беги вперед паровоза.

Игорь открыл шкафчик, достал какие-то коробочки.

– Давление, температура, давай-ка под мышку. Сейчас заполним небольшую анкету. Ничего личного, – к удивлению Олега, Игорь достал стопку бумаги, расчерченной явно вручную, и принялся задавать простые понятные вопросы, какие обычно задают врачи. Заболевания, аллергия, операции, наследственность.

– Тебя хоть в космос, – подытожил Игорь, разглядывая его исподтишка, но с явным любопытством. – Пошли, если не передумал.

– За это можете не беспокоиться.

Игорь почему-то покачал головой, отодвинул занавеску. За ней оказалась дверь, за дверью – еще одна комната, холодная, с гладкими белыми стенами, операционным столом, большой круглой лампой, ящиками, полками, железным многоэтажным столиком вроде того, что был у Дианы.

– Прошу. Пора переодеваться.

Олег влез в прихваченные из дома старую футболку и треники. Игорь облачился в белый халат, шапочку, и сразу превратился из капитана во врача.

– Устраивайся.

Олег послушно забрался на стол. Ему никогда не приходилось бывать в операционных. Вопреки всем маминым опасениям и паранойе, здоровьем Олег отличался крепким – вот уж точно ей назло. Он лег на спину, и его ослепил пронзительный белый свет, усиленный отражающим покрытием. Теперь он только слышал: вкрадчивое шуршание целлофана, металлический звон, сухой треск вскрываемых ампул. Игорь коснулся его руки, стянул крепко. Олег дернулся.

– Ну ты чего, зафиксирую тебя, не бойся. Чтобы ты не помешал во время процесса.

– Извините. Я это… – Олег не договорил.

– Да не извиняйся. Но взялся за гуж – не говори, что не дюж, – Игорь подмигнул, и Олег улыбнулся этой внезапно всплывшей поговорке. – Могу музыку включить.

– Спасибо, не надо.

Олег смотрел строго на лампу, словно пользуясь возможностью впитать это сияние обоими глазами. Все тонуло в неприветливом голубоватом свете, и Олег старался ни о чем не думать, даже радуясь, что уснет, даст мозгу краткосрочный, но отдых.

– А я скоро проснусь?

– Проснешься? Да ты и не уснешь, такое под местным наркозом делают. Но это только звучит страшно, чувствовать ничего не будешь, гарантирую. Да и переносится легче.

Олег задержал дыхание, ощущая, как кожа впускает в себя иглу.

– Сейчас погодим маленько, потом второй сделаем. В глаз. И начнем.

Он шуршал чем-то, Олег слышал, как гулко и громко бьется сердце. В глаз.

– Я под общим не делаю, – продолжил Игорь, фиксируя ноги. – Небось, думаешь, что попал к бандиту? – Олег не видел, но почувствовал, что Игорь усмехнулся. Что-то зашуршало, с коротким звоном шлепнулось в ведро. – Почти так и есть. Я был обычным хирургом. Говорили, хорошим. Оперировал. Хотел людей спасать.

Запахло сладко и резко, Игорь склонился над Олегом, оттянул нижнее веко, рассматривая глаз. Что-то звякнуло, холодно и зло.

– Девчонка умерла на столе. Очень молодая. Жить и жить, все впереди, но аппендицит упустили. В общем, такое дело. Никто меня не винил, даже косо не смотрел, но я на себя смотреть не мог. Смотрел на пациента, а видел ту девчонку. Ну, здравствуйте, чего глаза-то закрыл?

Олег очнулся. Усталость навалилась, как песочная гора, и он не мог шевельнуть ни рукой, ни ногой. Он сморгнул от холодной капли, упавшей в глаз, и в мути успел увидеть отблеск металла.

– Смотри прямо, не дергайся.

Игла вошла под веко легко. На секунду показалось, что он ощущает, как бесконечно длинное острие ворочается прямо под глазным яблоком, проникая все глубже. В затылке заломило, он инстинктивно заскреб пальцами по тонкой ткани одноразовой простыни, запоздало понимая, что почти не чувствует никакой боли – только страх.

– Я же говорил, что не офтальмолог.

– Мне не важно.

– Вроде нормально прошло. – Игорь широко растянул веки, пристраивая что-то между ними, и Олег подумал, что все уже началось, но Игорь исчез из поля зрения, и теперь глаз, не в силах закрыться, тонул в льющемся в него, как в колодец, свете.

– Выключу.

– Оставьте, – предельно суженный зрачок вбирал этот кристальный, чистый концентрат. Олег смотрел, словно заранее хотел ослепнуть.

– Воля твоя. Ждем. В общем, начал я пить. Нехорошо пить, запойно. А для хирурга в начале карьеры это означает ее же конец, сам понимаешь. Хотя чего я тебе все эти ужасы рассказываю. Ты не бойся, я уже десять лет чист. И не бандит.

– Мне не важно, – повторил Олег. Во рту было сухо, лицо начинало неметь, и тело тяжелело. – Я вам доверяю.

– Ишь какой, – Олегу показалось, что Игорь польщен этим неуклюжим комплиментом.

– Ну, в общем, история, сердцу знакомая. Все быстрее на дно. Попросили меня из хирургии, но жрать тоже было надо, пристроили в морг по доброй памяти. Ты вот какого года?

– Восемьдесят третьего.

– Значит, разгул девяностых смутно помнишь, а я вот застал. Расцвет империи. Работы в морге хватало. И там встретил Витька. Это мой однокурсник. На все плюнул после первого года и ушел по кривой дорожке. Как выяснилось, его она вывела куда-то на самые верха. Теперь он звался не Витьком, а Крепким, но я его узнал, он меня тоже. Кого-то там из банды подстрелили, они хотели его со всеми почестями хоронить. Ну, слово за слово. Стал я кем-то типа подпольно-полевого хирурга. В Витьке жизнь кипела всегда, южная кровь, ему всегда надо было в гуще вариться, и он и варился. А я его латал и его друзей, и подружек они своих приводили. Там с Дианкой, кстати, и познакомились. Она в неприятную историю попала. Парня потом Витек с друзьями в лес куда-то увез, а ребенка она почему-то решила оставить. Теперь, наверное, мстит мужикам. Хотя баба она