Самая страшная книга, 2014–2025 - Ирина Владимировна Скидневская

заметила она утром, когда Олег поставил на стол сковородку со шкворчащей яичницей – точь-в-точь как они любили когда-то в детстве. О ночном происшествии она постеснялась рассказывать, встав рано и успев замыть все следы.

– Это все квартира, – нехотя признался он. – Риелтор, падла, впихнул на долгосрочку, не предупредив.

– Подтекает что-то? Или соседи ханку варят?

– Да нет, ребенка тут убили. Дело мутное какое-то… не нашли никого вроде.

– А, – кивнула она. – Да, точно. Улица Гагарина же, я и забыла. Тут еще один мальчик был, с ума сошел вроде. Во всяком случает, в психиатричку попал, а потом его, кажется, родители в другой город перевезли. У нас местная желтушка об этом много писала – пока автобус с моста не упал. Хочешь, статьи погуглю?

– Да не надо, – отмахнулся Олег. – Только уныние нагонять. Как я понял, квартиру кому-то перепродали, новый хозяин ее на сдачу и выставил. Ну вот, долго никто снимать не хотел, а тут я и подвернулся… Идиот.

– То есть тут вообще после того случая… никто?

– Неа, – покачал Олег головой. – Тут даже ремонт, как я понял, не делали. Какие-то следы сами хозяева замыли, а все остальное оставили. Но она так по цене подходила, что я и подумать не мог…

Ленка подошла к Олегу и взъерошила ему волосы.

– Ах, Олежка, Олежка, – нежно пропела она. – Вечно ты во что-то вляпаешься.

– Угу, – уныло пробормотал он.

Вечером Ленка снова приехала к нему. На этот раз со сменой белья и зубной щеткой.

– Будем обживать твой новый дом, – просто сказала она.

Ей не нравилась эта квартира. Не нравилась категорически – до тошноты, до омерзения, до какой-то болезненной, мучительной безысходности. Самое странное, что она не могла объяснить, что же именно тут не так. Она перебирала все варианты, центральным из которых, разумеется, была трагедия из прошлого, но так и не могла понять, что же именно настолько гнетет ее, втаптывает, вдавливает в какую-то невозможную апатию, вялость, депрессию.

Казалось, что и Олег ощущает нечто подобное. Во всяком случае, на прогулках он расцветал, фонтанировал идеями, жонглировал словами, был готов на любую, даже самую безумную авантюру – так, они снова спрыгнули с зонтиками со второго этажа, только теперь на совершенно другой стройке, наелись до отвала, до тошноты так любимой в детстве сладкой ваты, и договорились, что на год совместного проживания купят щенка. Или котенка. Или котенка и щенка.

Но стоило им вернуться домой, как всю радость и упоение друг другом словно стирало мокрой грязной тряпкой. Точно, переступив порог, они превращались во что-то странное и болезненное, какую-то человеческую жижу, не способную ни на что, кроме молчаливого отчаяния. Будто сам воздух квартиры был отравлен ядом беспомощности – и казалось, что время здесь течет медленнее, металл ржавеет, стекло трескается, а ткани рвутся. Ленке чудилось, что она живет здесь не неделю, а долгие, полные беспросветной тоски и душевной муки годы. Да, были моменты, когда она грешила на Олега, – мол, может быть, все потому, что это не тот человек? Но не тем он становился здесь, в квартире; да и сама Ленка тоже тут была не той, она ощущала это, как ощущают развивающуюся болезнь, зреющий нарыв, растущую опухоль.

Тем утром Ленка отправила Олега на собеседование. Неплохое место, в паре остановок от дома, – крупная полиграфия. Пусть даже место и декретное, но Олег уже нашел в соцсети ту девчонку – она не собиралась возвращаться обратно, так и хотела осесть с ребенком дома, потом второго родить, а потом и третьего… А у Олега высшее профильное образование, опыт работы в Москве – кого и брать, как не его?

Сама она взяла отгул (их накопилось уже много, с полторы недели, куда девать, не солить же, а на следующий год не переносят), вооружилась тряпками, шваброй, ведрами и полным пакетом разных моющих средств и была полна решимости привести эту затхлую жилплощадь в порядок. Им просто не хватает солнца и свежего воздуха – вот от этого и вся депрессия, не так ли?

Риелтор знал свое дело – Олег рассказал, что показывал тот квартиру в солнечный полдень, умело закрывая собой стратегически опасные углы и проемы. Поэтому-то и не разглядел клиент ни треснувшей плитки на стенах в ванной, ни ржавчины на полотенцесушителе, ни вздыбленного у плинтусов линолеума, ни плесени за шкафами. Такая запущенность удивляла Ленку. Словоохотливые соседи, которых она уже успела потеребить, рассказали, что семья была нормальная, не маргиналы какие-то. Мальчишка любознательный, хоть и каша во рту, все местного пса прикармливал, родители общительные, гостей любили – соседи тоже захаживали, потому-то и припомнили, что квартира как квартира была. Не захламленный бабушатник какой-то. Конечно, при отъезде – соседи сказали, что съехали хозяева года четыре назад, плюс еще несколько лет просто стояла закрытая, пока не продали, – было не до уборки. Хотя даже так скорее можно ожидать разбросанные игрушки или потерянную тапочку – но никак не пушистую, приветливо кивающую из-под ванны плесень.

Ленка вздохнула, натянула резиновые перчатки и решительно взяла губку. Одно хорошо: в квартире не завелись ни тараканы, ни рыжие муравьи. Даже самой завалящей паутины с худосочным пауком она не заметила. А это означает, что отдраить будет гораздо проще, чем казалось поначалу.

Олег позвонил через час. Захлебываясь от восторга, рассказал, что его уже взяли на работу и даже предложили первое задание. Ленка же не обидится, если он придет домой попозже? Нет, конечно, не обидится, если по дороге он зайдет в магазин и купит продукты по тому списку, что она скинет ему в эсэмэске.

Она присела на табуретку на кухне, задумчиво помахивая половой тряпкой. Ну вот, кажется, как-то незаметно для себя снова вступила в семейную жизнь. А ведь не прошло и… недели? – как в ее мир ворвался этот призрак детства. Что она делает, зачем? Не лучше ли по старинке, конфетно-букетный период, вздохи на скамейке, места для поцелуев в кинотеатре? Не успела оглянуться, как уже пишет список покупок и моет пол!

Под раковиной снова забулькало. Ленка поморщилась. Ей не хотелось лезть туда, где гарантированно гнила и прорастала какая-то забытая картофелина и покрывалась пылью луковая шелуха. Они и мусорное-то ведро еще так и не вынесли – после того первого совместного ужина не готовили ничего крупного, заказывая на ужин пиццу и пироги в соседней кафешке или варя кашу на завтрак. Конечно, картонные упаковки не гниют так быстро, но…

Ленка заглянула под раковину. Там было темно и сыро. Чуть пахло