Вселенная нелюдей - Влад Райбер

Небо на востоке занялось ярко-оранжевым. Не дожидаясь сменщика, кое-как совладав с эмоциями, поднялся на ноги и пошёл к воротам. Там я увидел то, чего не замечал раньше. На железных прутьях были развешаны плакаты, нарисованные на ватманах. Старые-старые! На большинстве из них картинки и надписи расплылись и выгорели. Но несколько плакатов неплохо сохранились.

Похоже, их развесили местные жители много лет назад, когда выступали против работы завода. Не потому ли он закрылся?

На одном плакате было написано

на другом

И ещё там висел детский рисунок: серый завод, большая труба, чёрный дым, чёрное небо, ядовитая зелёная жидкость и примитивно нарисованные человечки с круглыми головами и руками-палками, задранными вверх. Так себе художник. Работа на троечку…

Должно быть, автор рисунка хотел изобразить злых работников, которые радуются тому, что загрязняют окружающую среду. Эти человечки очень напоминали Пустоголовых…

Чудовищное место. Здесь воображаемое становится настоящим, меняя реальность самым извращённым образом.

В травмпункте я сказал, что сломал руку, упав с лестницы. Кто поверит в то, что со мной на самом деле случилось? От меня пахло перегаром, а пьющим никто не верит.

Спустя двое суток мне позвонил начальник. Я не предупредил его, что больше не собираюсь работать, поэтому он потребовал объяснить, какого хрена меня всё ещё нет на заводе.

– Да не-е-е-е нуж-ж-жон мне ваш за-завод, – язык заплетался, я не мог чётко выговорить слова.

К моему удивлению, начальник не послал меня куда подальше и не повесил трубку, а спросил:

– Ты бухой, что ли? Что случилось? Это ты из-за работы или сам по себе запойный?

– Вы меня не предупредили, что у вас там ходят эти ржавые человечки! – я наконец смог совладать с языком, но после одной фразы мой голос сорвался на писк. – У меня на глазах из человека сделали фарш!

– Теперь ты понимаешь, как важно охранять завод! – принялся уговаривать начальник. – Надо, чтобы туда никто не залезал. Твоя работа – беречь людей, чтобы эти железяки не размножались!

– Они мне сломали руку! – я постучал пальцем по гипсу, чтобы он слышал.

Начальник вздохнул и предпринял ещё одну попытку меня уговорить:

– От этого места одни проблемы, но его надо охранять. Кто-то должен это делать. Ты продержался три смены. Это хороший результат! Большинство охранников сбежали после первой. Мы оплатим больничный, зарплату тоже прибавим. Ты же нормальный парень. Приди в себя! Залечивай руку и выходи.

Ещё никогда за меня так не держались на работе. Обычно отношение ко мне было: «Что-то не нравится – уходи! Желающих работать охранниками много!»

На меня впервые кто-то рассчитывал. И всё-таки я сказал: «Нет!»

Голова раскалывалась. На полу рядом с диваном выстроился целый ряд пустых бутылок. И у меня осталась ещё одна – целая, неоткрытая.

Я не помнил, когда в последний раз ел. Последние двое суток только и делал, что заливался алкоголем, и на новый день у меня были точно такие же планы.

Сломанная рука ныла. Хорошо, хоть перелом был не слишком серьёзный, и кое-что делать ей я всё же мог. Например, подносить рюмку к губам…

Хлопнув одну и другую, я решил сразу сходить в магазин и купить себе ещё бутылку, чтобы не пришлось идти, когда буду совсем пьян.

Когда бутылка наполовину опустела, боль ушла, но мне не стало спокойнее. И в голове по-прежнему крутились плохие мысли: отказавшись от работы, я сделал свой последний выбор в жизни – пить, пока не придёт мой час. Значит, всё? Гейм овер? Я всего лишь один из неудачников, который не сделал в жизни ничего, чем бы мог гордиться? Печально!

Я поднёс рюмку к носу, и мне стало противно. От выпивки, от себя и от ситуации, в которой оказался.

И ведь деньги заканчиваются. Где я их возьму? Пойду побираться? Стану тем, кого выгонял с территории завода. Незавидная жизнь у этих ребят.

Не удержался, выпил, зажмурился от горечи. Но остатки вылил в раковину, собрал пустые бутылки в пакет. Хватит!

Я подержал голову под холодным душем, а потом перезвонил начальнику. Сказал, что согласен на новые условия и выйду на работу, как рука подживёт. И он мне: «Спасибо!»

На меня рассчитывали. Я был нужен.

ЧЕТВЁРТОЕ ДЕЖУРСТВО

На работу я вышел неделю спустя. Вид у меня был совсем не жалкий. Я побрился и подстригся. На руке вместо гипса – фиксатор сустава, чёрный в тон форме.

Сменщик, как будто видел меня в первый раз, начал объяснять технику безопасности. Напомнил, что ходить надо только по жёлтой разметке и никуда с неё не сворачивать.

– Ты же знаешь, что разметка нужна просто, чтобы не заблудиться? – спросил я. – Она не спасёт от ржавых человечков. Им будет надо – они влезут куда угодно.

Мой коллега пожевал губу. Ему было неприятно от того, что я упомянул Пустоголовых.

– Я здесь уже полгода работаю, – сказал он. – Закрыл на ночь дверь, и никто меня не трогает.

– А ты видел, что они делают с людьми? – я понимал, что для него это неприятная тема, но всё же хотел обсудить её.

– Видел! – ответил охранник. – Но мы делаем то, что должны: днём сюда никого не пускаем. Люди видят, что объект охраняют, и реже приходят. Благодаря нам погибших меньше… А ночью я отключаю мониторы, и спать. Мы не всех можем спасти.

Я не понимал, в чём тогда необходимость находиться здесь ночью? Просто наблюдать и уродовать душу?

На объекте было тихо целый день. Я смотрел в мониторы, каждый час обходил территорию вдоль забора. Ходил по цеху, ровно по жёлтой линии, словно проверял себя на трезвость.

Хотя я знал, что главное – не заходить в тёмные коридоры. Там совсем другой мир и завод снаружи выглядит иначе. Как зловещая фабрика с детского рисунка.

«Вот кто я… Не просто охранник, а часовой на границе двух миров», – от этой мысли во мне прибавилось важности.

Когда начало смеркаться, через забор пролезли трое подростков. Я увидел их и сразу пошёл прогонять, пока ещё не слишком поздно.

Мальчишкам было лет по пятнадцать. Они забрались на заброшенную территорию, чтобы покуролесить. У них при себе даже был целый набор для вечеринки. Один пацан прятал за спиной увесистый чёрный пакет. Но не моей заботой было читать им мораль. Главное, чтобы они убрались с