Вселенная нелюдей - Влад Райбер

Следующая дверь. И тут не выход, а пустая обшарпанная комната, где на стене одно только зеркало в старой деревянной раме. Я не стал дожидаться, пока оттуда кто-нибудь вылезет. Двинулся по коридору, открыл следующую дверь. За ней была кухня. Не моя. Чужая, засаленная, с закопчённым потолком. По полу расползлись грязные засохшие лужи с прилипшими мухами. На плите стояла большая кастрюля. Я бы не удивился, если бы узнал, что в ней варили человечину.

Дальше!

За другой дверью была знакомая палата психиатрической лечебницы. Тумба и две койки. На одной из них сидел мужчина и по-доброму улыбался мне.

– Руженцев, – прошептал я.

Был он небритый, с седой щетиной, в своей голубой пижаме и в тапках на босу ногу. Мужчина подмигнул мне единственным глазом. Другая его глазница была пустая и тёмная, без протеза.

Видел я однажды того серого нелюдя, который присвоил себе стеклянный глаз.

Ходит, сияет улыбкой во всё лицо. Страшный тип!

– Руженцев, это ведь ты? – не верил я.

– Собственной персоной, – ответил он.

– Ты как, друг? – спросил я, хотя раньше ни разу так к нему не обращался.

– Да чего мне теперь будет? – ответил Руженцев. – Ты меня прости за то, что теперь тебе приходится терпеть.

– Пустяки, – сказал я.

– Ты тут не стой, там этот карлик под кроватью сидит, – предупредил он и указал на соседнюю койку.

В тот же миг оттуда выкатился коротышка с малиновой кожей. Он вскочил на ноги и побежал на меня.

– Глаз ты мне всё-таки отдашь! – заорал он, скаля острые зубы.

Я от всей души ударил его коленом в грудь так, что он отлетел назад, и я захлопнул дверь. Да пошёл ты, коротышка!

Этого гнома мне пугаться нечего. Среди нечисти есть и более опасные твари. Как Страшитель, например.

Он был здесь! В коридоре! В нескольких метрах от меня. Приближался ко мне, вытянув палец. Человек-темнота, одни только белки глаз и зубы видны.

Я побежал по бесконечному коридору, открывая двери. Не выход. И тут не выход! Страшитель прибавил шаг. Он двигался быстро. Чтобы спастись, я вбежал в случайную комнату, только потому что увидел замочную скважину и ключ по ту сторону двери.

Забежал, закрылся и сжал ключ в кулаке.

Где я?

Комната похожа на подвальное помещение. Бетонные стены, полукруглое окошко с решёткой под потолком, у стены дубовый шкаф. Каменный пол, игрушки… Детская пирамидка, кубики, кукла. На стене нацарапана кривая надпись:

«Мы не плохие дети!»

Что это за место?

Дверная ручка дёрнулась. На ней потускнела позолота, стала осыпаться блестящей пылью. Ручка дёрнулась снова. Металл чернел, на нём появились следы ржавчины. Страшитель! Мой злейший враг. Он меня убьёт, превратит в пыль одним прикосновением. Я сдохну в этой темнице, и обо мне даже никто не вспомнит.

На двери вздулась и треснула краска. Что делать? Куда бежать?

Шкаф! В комнате был только дубовый шкаф – единственное укрытие. Я закрылся в нём, сжался комком, вцепился ногтями в колени. Я был как напуганный ребёнок.

«Он здесь, он убьёт меня!» – звенело у меня в голове.

Я трясся. Мне оставалось надеяться, что этот монстр глуп и не додумается искать меня в шкафу.

Но если догадается, мне конец!

Древесина сухо трещала, упала и звякнула об пол дверная ручка.

«Господи, помоги, господи, помоги», – мысленно молился я.

Скрипнули петли, на пол что-то посыпалось. Наверное, труха, в которую превратилась дверь.

Знакомые шаги… Страшитель! Он идёт сюда! Я перестал дышать.

Тихо. Совсем тихо. Никаких звуков снаружи. Я поднял голову и задел макушкой старое пальто. Почему всё смолкло?

Я выждал немного и осторожно толкнул дверцу шкафа. Она была не дубовая, а из прессованных опилок и покрытая лаком. Такой шкаф стоял в комнате моей покойной матери.

Так и было! Я сидел в шкафу в маминой спальне. А за окном уже сияло зарево рассвета. Хорошо, что в мае светает рано. Всё закончилось!

Я выбрался из шкафа. Свет из окна падал на кровать с пыльным покрывалом, на старинные часы с кукушкой. Это был мой дом.

Теперь мне стало стыдно за свою излишнюю трусость. Я поддался панике. Прятаться в шкаф было глупо. Но заниматься самобичеванием некогда – пора собираться на смену. Жаль, не удалось поспать.

Я просто пережил ещё одну ночь. Сколько уже таких ночей было. И сколько ещё будет…

Андрей Лаврухин со своими навыками мог бы податься в охотники на монстров. Его бы без сомнения приняли в команду.

Волшебные линзы

Письмо школьницы Варвары Гичкиной

– Я пришёл сюда, чтобы увидеть разбитую вазу? – Марс посмотрел на меня, как на недалёкую.

Он был заносчивым парнем и любил возвыситься над другими.

– Сейчас сам всё увидишь и с ума сойдёшь, но сначала предыстория! – я всё ещё пыталась успокоиться и выровнять дыхание. – Я добилась от папы разрешения выкинуть старые дедовские вещи, потому что ими забиты все шкафы… Он сказал, что можно что-нибудь выкинуть, но сперва надо показать ему. Потому я тут вытаскивала всё из шкафов и раскладывала на полу, чтобы отец пришёл вечером и рассудил, что нужное, а что ненужное. Если честно, я бы всё без разбора собрала в мешки и отнесла на мусорку.

– Ты меня позвала рассказать, как ты разбираешь вещи в шкафу, или что? – спросил друг.

– Да, извини… ближе к делу, – мне часто указывали на мою привычку мучить слушателей лишними подробностями, и я с этим боролась. – Короче, я нашла в шкафу эту вазу. Подумала: может, её оставить? Она такая интересная, винтажная. Антиквариат, можно сказать! Стояла, рассматривала, и вдруг в ней отразилась какая-то страшнющая рожа! Красная… или скорее ярко-розовая. И жёлтые глаза! И острые зубы! Я от испуга выронила вазу, и она разбилась.

Я сглотнула, вспомнив то страшное лицо. Как оно беззвучно смеялось, отражаясь в фигурном стекле.

Марс всё ещё смотрел на меня так, будто я перегрелась, и не понимал, ради чего он отвлёкся от своих важных дел.

– Теперь возьми какой-нибудь осколок и погляди через него… просто осмотрись в комнате, – сказала я.

Друг не стал спорить. Он присел на корточки, взял кусочек стекла покрупнее и приложил к глазу.

– Что я должен… Ого! – лицо Марса вытянулось от удивления.

Я знала, что так будет. Через эти стекляшки комната выглядела иначе. Казалось, что сквозь светлые однотонные обои местами просвечивают кирпичные стены. На полу и на