Много смертей Гарри Поттера - ShayneT

Они вошли в розарий, держась за руки.

Гермиона даже озаботилась тем, чтобы держать его за левую руку. Традиция, конечно, но у магглов она появилась потому, что мужчинам требовалась свободная рука для выхватывания меча в случае опасности. То же самое Гарри ощущал в отношении своей правой руки, которую использовал для работы палочкой.

Разумеется, он практиковался в работе левой рукой, но все выходило неуклюже и не так быстро, как с правой. Не сильно лучше беспалочкового волшебства, за исключением того, что левой рукой он мог наколдовать любое заклинание, а беспалочковое волшебство выходило только с той магией, которую Гарри по-настоящему отрабатывал до этого.

Гермиона повела его к скамейке, и чувство дежавю усилилось. Гарри не знал, что будет хуже: поцеловать ее или отвергнуть. Что-то сжималось в его животе. Оба варианта являлись опасными, и он не знал, насколько отказ повредит их отношениям.

— Гарри, — произнесла Гермиона, усевшись на скамейку и похлопав по ней, жестом приглашая его последовать ее примеру.

Гарри сел и сказал:

— Гермиона…

— В школе не может быть так уж много легилиментов, — заявила она. — И вряд ли они постоянно заглядывают ко мне в голову. Ты не рассказываешь мне, и выглядит это так, словно ты не доверяешь мне.

Гарри моргнул. Ему казалось, что они уже во всем разобрались на танцевальной площадке, но ей просто не хотелось спорить на глазах у всей школы. Он совершил ошибку, позволив Гермионе заманить себя сюда, где они могли поговорить без помех.

Ему бы следовало догадаться, что она не оставит просто так данного вопроса.

— Я доверяю тебе, — ответил Гарри. — Так же, как и всем.

— То есть вообще не доверяешь, — сделала вывод Гермиона. — Гарри, я годами наблюдала за тобой и всегда знала, что у тебя есть секреты.

— Ты никогда ничего не говорила, — тихо произнес Гарри.

— Я всегда считала, что ты сам расскажешь, когда будешь готов, — пояснила Гермиона. — Но теперь мне начинает казаться, что этот момент никогда не наступит.

Гарри потряс головой.

— Я говорил об окклюменции всерьез. Когда изучишь ее, я смогу рассказать тебе больше.

— Но расскажешь ли? — спросила Гермиона. — Или соврешь и продолжить лгать даже после того, как для вранья уже не останется причин?

— Я не лгал тебе, — возразил Гарри. — Просто не рассказывал всего.

— Ложь недомолвками все равно остается ложью, — припечатала Гермиона.

Они оба замолчали на какое-то время, и Гарри пытался придумать, что сказать. Он чувствовал развитие событий и не мог их остановить. У Гарри почему-то появилось ощущение, что даже ущерб от поцелуя оказался бы лучше происходящего.

— Всегда ли плохо врать? — спросил Гарри.

Гермиона наградила его таким взглядом, что он отшатнулся.

— Я серьезно, — добавил он. — Предположим, ты знаешь что-то, что подвергает тебя опасности. Твои друзья в безопасности, пока они остаются в неведении… но едва узнают, как тоже окажутся в опасности.

— Мне всегда угрожает опасность, — ответила Гермиона и наклонилась вперед. — Она всегда угрожала мне, даже когда я не осознавала ее.

В этот раз Гарри молчал еще дольше. Гермиона не собиралась спускать вопрос на тормозах.

Он вытащил палочку из кармана и быстро наколдовал Маффлиато. Когда Гермиона увидела, что он делает, то глаза ее расширились, а сама она подалась вперед, словно пребывала в уверенности, что Гарри наконец-то решился поделиться тайной, изменившей его жизнь.

— Предположим у кого-то есть способ узнавать что-то заранее, — наконец произнес он. — Не всегда, но лучше, чем у большинства провидцев. Насколько опасным для него самого окажется такая способность?

Он годами твердил Гермионе, что нельзя верить правительствам и авторитетным лицам. Она долгое время не верила ему, но недавно у Гарри появилось чувство, что Гермиона начала доверять его словам.

Гермиона посмотрела на него внимательно.

— Такая способность помогла бы победить в войне.

— И как отреагировали бы обе стороны, узнай они о ней?

— Они возжелали бы смерти такого человека, — медленно проговорила Гермиона, — или захотели бы его схватить, чтобы получить возможность узнавать грядущие события.

— И что насчет друзей такого человека? — спросил Гарри.

Он знал, что Гермиона достаточно сообразительна, чтобы понять возможные последствия. Важно, чтобы она сама пришла к такому заключению вместо его слов о том, что случится, так как тогда Гермиона бы ему просто не поверила.

Гермиона высказалась нерешительно:

— Возможно, друзей похитили бы, чтобы надавить на него, на тот случай, если бы этот человек отказался говорить и не вышло бы принудить его при помощи магии.

— Поразмысли об этом, — предложил Гарри. — И снова спроси меня, почему я не готов о чем-то рассказывать.

Гермиона некоторое время сидела, хмуря лоб.

— Так что, ты — этот человек?

— Спроси меня снова после того, как изучишь окклюменцию, — ответил Гарри.

Гарри слышал звук приближающихся к ним шагов, удачно, что заклинание Маффлиато не заглушало его слуха.

Он увидел, как к ним приближается Сириус, и в этот раз испытал облегчение. Он не знал, продолжила бы Гермиона спорить или нет, а тут появился идеальный предлог прервать их разговор.

Выражение лица Сириуса разительно отличалось от прошлого раза. Тогда на нем отражались радость и воодушевление. Теперь Сириус выглядел напряженным и угрюмым. Вид его указывал на глубокую усталость, такую, что Гарри немедленно встревожился.

— Произошло… развитие событий, — сообщил Сириус, бросив взгляд на Гермиону. — Директор хочет расспросить тебя у себя в кабинете.

— Отведу Гермиону внутрь и сразу приду, — отозвался Гарри.

Оставляя невысказанным тот факт, что оставлять Гермиону одну на территории возле Хогвартса — плохая идея. То, что Сириус понял все без объяснений, указывало на то, насколько плохо обстояли дела.

Сириус кивнул.

— Будем ждать.

Гарри поднялся и протянул Гермионе руку.

— А директор знает? — спросила она, вставая.

— Только в этом году рассказал ему кое-что, — признался Гарри. — С обещанием, что он сохранит мое участие