Много смертей Гарри Поттера - ShayneT

Пускай усилиями Гарри отношения между ними оставалась беззаботными, но он подозревал, что многое будет зависеть от того, как пройдет вечер. Месяцы неловкости не доставили ему никакого удовольствия, и Гарри не имел ни малейшего намерения повторять их.

Гермиона, пожалуй, самый важный человек в его жизни. Поэтому не расстраивать ее тоже являлось важным.

Как он собирался такого добиться, Гарри не знал наверняка. Хрупкое равновесие, дабы удерживать ее на расстоянии достаточном, чтобы она оставалась в безопасности, но без отталкивания прочь и вреда отношениям. Из-за этого Гарри нервничал сильнее, чем следовало.

В конце концов, на балу он уже побывал в прошлой жизни.

Конечно, всему предстояло измениться из-за отсутствия учеников Дурмштранга. Поэтому Гарри никак не мог полагаться на то, что все пройдет так же, как в прошлый раз. Изменения, как правило, приводили к цепной реакции вроде тех огромных перемен, кто с кем пошел на бал, вызванных исчезновением двадцати учеников Дурмштранга.

Когда Гермиона наконец-то вышла, Гарри застыл. Фиолетово-голубая мантия исчезла, сменившись скорее платьем, чем, собственно, мантией, причем бордового цвета. Волосы остались прилизанными и сияющими, но сложный узел отличался. Почему-то теперь ее волосы выглядели даже лучше, чем в первый раз.

Гермиона оглянулась, выискивая Гарри, а найдя, улыбнулась.

Как он мог этого не замечать? Когда Гермиона улыбалась, то лицо ее освещало всю комнату радостью. Он всегда смутно ощущал, что она прекрасна, но теперь, узрев все в полной мере, Гарри задумался, не является ли и Гермиона отчасти вейлой.

Он улыбнулся и в кои-то веки без принуждения.

Гарри внезапно понял, что с нетерпением ожидает вечера, не ощущает его как обязаловку. В конце концов, он наслаждался танцами с Флёр. Танцы с лучшей подругой, несомненно, окажутся еще прекраснее.

Когда Гермиона подошла к нему, Гарри взял ее руку и слегка поклонился. Несмотря на толпу вокруг, он ощущал себя так, словно они остались здесь одни.

— Вижу, ты похитила у Флёр немного ее магии вейлы, — заметил Гарри. Увидев, что Гермиона в замешательстве, он кивком указал на людей вокруг. — Посмотри на них, глазеющих на тебя, и скажи, что ты видишь.

Гермиона оглянулась. Люди таращились на них обоих и перешептывались. В обычной обстановке от подобного у Гарри случился бы приступ подозрительных мыслей, но не этим вечером. Сегодня он точно знал причину их шепотков и ощущал гордость за Гермиону.

Он слышал от Невилла, как ее дразнили раньше из-за зубов. Ее травили почти так же, как его, пусть и не столь открыто. Иногда Гарри думал, что не столь явные приёмы травли наносили больше эмоционального ущерба.

В конце концов, защита от удара кулаком или даже заклинания давалась легко. Тем не менее, шепоток или слух, уклончивое замечание... такому почти невозможно дать отпор.

Поэтому теперь Гарри гордился тем, что настал звездный час Гермионы.

Улыбка ее, несмотря на поведение людей, стала ярче, и она сцепила свою руку с его.

— Пойдем внутрь, — предложила Гермиона.

Гарри кивнул, и они направились в Большой зал.

Когда они ступили внутрь и узрели стены, украшенные гирляндами и покрытые серебристой мерцающей изморозью, все вокруг заахали. Гермиона рядом с ним оцепенела, но затем расслабилась.

Макгонагалл вызвала чемпионов, чтобы они открыли бал своим танцем, и Гарри сделал полшага вперед, прежде чем опомнился и остановился.

Когда Флёр и Седрик начали танцевать, Гермиона окинула его странным взглядом.

Видению, как Флёр танцует с кем-то еще, следовало бы взволновать Гарри, но странным образом он ничего не ощутил. Гарри бросил взгляд на Гермиону рядом и решил, что, по крайней мере, сегодня вечером именно он танцует с самой прекрасной девушкой на балу.

Когда танец чемпионов завершился и остальным разрешили выйти на танцевальную площадку, Гарри сопроводил туда Гермиону. Положил руки на ее талию, и они начали танцевать, едва заиграла музыка.

Танец с ней ощущался практически непринужденным. Намного более естественным, чем танец с Флёр, хотя, возможно, теперь он просто знал, что именно нужно делать.

Гермиона подалась вперед и прошептала ему в ухо:

— Откуда ты узнал? — спросила она.

Гарри посмотрел на нее, не понимая, о чем это она. Он продолжал танцевать, но ощутил внезапную тревогу.

— Выручай-комната, — пояснила Гермиона. — Она выглядела в точности, как зал сейчас. Откуда ты узнал?

56. Ложь

Осознав, о чем именно спросила Гермиона, Гарри пришел в замешательство.

— Пока ты отсутствовал, я провела какое-то время в Выручай-комнате, — сообщила Гермиона. — Пыталась разобраться, как она работает.

Ему бы следовало догадаться, что она окажется одержима пониманием того, как работала комната. Ее одержимость пониманием вещей была сродни его зацикленности на выживании.

— Можно попросить Выручай-комнату о чем-то общем, и она предоставит требуемое, — продолжила Гермиона. — Но она не предсказывает будущее. Тебе требовалось точно знать, как будет выглядеть Большой зал и держать его образ в уме, чтобы Выручай-комната превратилась во все это.

Гарри замер в нерешительности, разум его работал с бешеной скоростью.

Последние несколько лет он провел, обучаясь сокрытию эмоций и умению врать, как лучшие из слизеринцев. Тем не менее, Гермиона отлично знала Гарри, пожалуй, даже лучше его тети и дяди. Также она хорошо раскусывала вранье.

— Есть вещи, которые я не могу сейчас объяснить, — наконец ответил Гарри. — Тайны, которые требуется хранить. Слышала ли ты когда-нибудь об окклюменции?

Гермиона кивнула.

— В школе есть легилименты, — добавил Гарри.

Пускай он и говорил о Дамблдоре и Снейпе, но внезапно осознал, что часть старших слизеринцев также могла владеть легилименцией.

— Они знают, что мы общаемся, — продолжил Гарри. — И они будут рыться в твоей голове, чтобы посмотреть, удастся ли им найти то, что можно будет использовать против меня.

— Почему они не могут просто заглянуть в твой разум? — спросила Гермиона.

Выражение ее лица говорило, что она не поверила словам Гарри, пускай он и сообщал ей правду.

Гарри пожал плечами.

— Изучаю окклюменцию. По словам Грюма, еще пара недель, и овладею ей достаточно, чтобы сопротивляться большинству легилиментов.

Конечно, даже этого оказалось бы недостаточно. Волдеморт превосходил среднестатистического легилимента, и он выступал тем мерилом, с