Деревня Тихое - Моран Джурич

предгорий. Дальше нужно идти пешком. Закатив мотоцикл в кусты, чтобы с дороги не было видно, Костик нагрузился рюкзаком, а мохнатый размотал шарф и засунул всю свою камуфляжную амуницию в люльку.

Через час идти стало совсем не весело. Рюкзак давил на плечи, впиваясь лямками, мошка вилась вокруг облаком и нещадно кусала, Зайка шел сзади и ныл.

— Сидели бы дома сейчас, а не таскались по лесу, вот тебе больше всех надо. Дома хорошо, там диванчик, телек, а, Кость?

— В тюрьме сейчас ужин, макароны…— передразнил мохнатого Дошкин.

— Какая тюрьма, не надо тюрьмы. Че несешь то?

— Не знаток ты киношной классики. Иди уже. Вот сделай лучше что-то с мошкой, заели уже. А я репеллент не взял, дурак.

Зайка остановился и задумчиво посмотрел на Костика.

— Вот ты знаешь, с мошкой я сделать ничего не могу. Но, с тобой могу.

— Давай уже, что хочешь делай, заели совсем.

— Наклонись поближе. — мохнатый сосредоточенно засопел и стал водить лапами перед Дошкинским лицом. Начертил несколько знаков в воздухе, что-то быстро прошептал.

Парень почувствовал, что кожа на лице загорелась, дико зачесалась, скосив глаза на нос, он обнаружил что на нем колосятся темные длинные волоски, рука, что он поднес к щеке, чтобы почесаться, тоже вся была волосатой. Даже пальцы.

— Что это, блять?! — взвизгнул Костик, — Что со мной? Ты что сделал?

— Защита от комаров и мошки. Сам просил. — невозмутимо ответил пятак. — Это удобно.

— Я тебя щас! Как я теперь жить буду?! — Дошкин замахнулся, но Зайка предусмотрительно отскочил подальше.

— Это не навсегда, дурень. Часа на два, потом как было станет. Почувствуй себя в моей шкуре. — помощник захрюкал.

К пещере подходили два обозленных мохнатых существа. Один был зол на свою дурость, а второй на человеческую неблагодарность.

Костик облегченно скинул рюкзак перед входом в разлом. Достал термос. Еще десять минут они посидели, пререкаясь, а потом, парень надел свитер, шапку, на нее налобный фонарь, поправил ремень с ножами, и включив большой фонарик, они вошли в пещеру.

Ничего особенного там не было. Высота у самого входа метра три, куча камней и два хода в разные стороны. И в какой идти?

За грудой камней, около правого хода, Зайка обнаружил сваленные рюкзаки горе-спелеологов. Понятное дело, что протиснуться в ход с большим рюкзаком на спине нет возможности. Но то, что они за ними не возвращались теперь было ясно.

Немного посовещавшись, было принято решение идти сначала в правый ход. На стенах были какие-то отметки цветным мелом, но кто и когда их сделал было не ясно.

Пригнувшись, пошли по низенькому проходу, Костик то и дело задевал головой свод. Продравшись сквозь узкий лаз, выбрались в следующий грот. На стенах сверкала изморозь, ледяные натеки создавали причудливые фигуры, блестевшие в свете фонаря. Хода из этого грота дальше не было, как и следов пребывания студентов. Пришлось вернуться.

Из левого хода ощутимо тянуло холодом, Дошкин поежился.

Идти было легче, высота прохода была такая, что пригибаться не приходилось. На стенах то и дело попадались отметки, сделанные чем-то красным.

Через некоторое время Костик понял, что идут они уже долго, а ход все никуда не выводит и не разветвляется. Позади сопел помощник, тихо ругаясь. Внезапно у Костика тоненько зазвенело в ухе. Звук противно дырявил мозг, Костик посмотрел вверх и стал задыхаться. На секунду всего он представил, какая толща породы может обвалиться ему на звенящую голову, в единый миг схлопнув его легкие и все планы на жизнь. И мокрого места не останется. Вот прямо сейчас. В спину толкался мохнатый, а Дошкин не мог сдвинуться с места. Скованный первобытным ужасом, он не сразу заметил, что стоит на входе в большую пещеру, луч от фонаря судорожно рыскает по стенам, трясется, теряясь во тьме.

В дальнем углу на земле сидел мужчина, привалившись спиной к сталагмиту. Налобный фонарик его болтался на шее, рядом валялась каска.

— Нашли! Вот они. — Костик перестал думать о собственной смерти и стал думать о спасении жизни.

Когда Дошкин подошел поближе, он понял, что парень еще жив, но без сознания. И трогать его нельзя. Ноги были вывернуты под неестественным углом, сквозь одну продранную штанину торчал обломок кости. Недалеко от сидящего луч фонаря выхватил лужу свернувшейся крови и обрывки одежды, желтую рацию и куски бумаги.

— Эй, эй.. Парень, слышишь меня? — Костик приподнял лицо студента и похлопал по щекам. Тот простонал, чуть приоткрыв веки, и снова впал в забытье.

Внезапно затрещала лежащая рядом с лужей крови рация. Костик вздрогнул. Рация замолкла и вновь зашипела, словно тот, кто был на том конце жал кнопку, не зная что делать дальше.

Дошкин схватил рацию и нажал кнопку.

— Ответье, есть там кто, ответье, прием! Мы пришли на помощь.

Желтый кирпичик пластика зашипел и из динамика донесся рык, словно пес готовился броситься на врага.

— Да что такое, ничего не слышно, помехи. — Костик потряс рацию и еще раз нажал кнопку. — Вы ранены? Где вы? Сейчас спасателей вызову!

Дошкин, сжимая бесполезный кусок техники заметался по пещере.

— Зайка, пошли обратно, надо звонить 112! Там что-то происходит! Второй где-то дальше, мы сами его не вытащим.

Рация опять затрещала и сквозь помехи пробился голос.

— Ты уходишь. — рычащий, проглатывающий звуки, словно давно не разговаривал, — Здесь мое. Все мое. Человек - мой. Иду за тобой.

Костик рванул к выходу, обернувшись на входе в тоннель, чтобы позвать Зайку. Свет фонаря выхватил выступающую из тьмы фигуру высокого человека. Бедра его были закрыты кожаным фартуком. Голова была словно от собаки пришита. Морда, скалившаяся желтыми клыками, красные отсветы в глазах, уши как у овчарки, воинственно торчали на голове. Дальше было голое, без шерсти, мускулистое тело зрелого мужчины. В руке с длинными черными когтями оно сжимало желтенькую рацию.

— Ты никуда не уйдешь. Мое. — когтистый палец, направленный на Дошкина, стал выписывать круги, Костик почувствовал, что не может двигаться. Он даже мычать не мог.

Тьма сгущалась, окутывала пещеру, давя свет фонарей, дыхание, сковывая движения.

— Ну, здравствуй, Хрися. Давно не виделись. —