100 легенд Токийского кафе призраков - Джулиан Седжвик

Время от времени, как и прежде, к мужчине подходят местные старики и покупают у него травы. Тот кивает, а потом снова замирает, мощный и неподвижный, будто гора. Обращаются к незнакомцу только пожилые, да и замечают его они одни, а остальные проходят мимо, будто его и нет.

Где-то вдалеке бьет пожарный колокол.

Начинается ливень, но незнакомец и на него не реагирует.

Торакити тихонько съедает половину онигири, а остальное припасает на потом, возвращаясь к дежурству. Он еще никогда не сосредотачивался на чем-то так долго. И то ли из-за этого, то ли от голода гудение у него в ушах начинает нарастать.

Чем ближе сумерки, тем сильнее становится знакомый звук. Как и прошлым вечером, старик устремляет взгляд прямо в темноту, встречаясь глазами с Торакити. Но в этот раз незнакомец не подмигивает, а поднимает руку и длинным пальцем манит мальчика выйти из укрытия.

С бешено колотящимся сердцем Торакити встает и будто в забытьи переходит улицу, из-за гула в ушах не слыша, что же ему говорит старик. Чем ближе он к незнакомцу, тем сильнее запах трав с резкой нотой сосновой смолы – все тот же аромат высоких, далеких гор.

Старик указывает на горшок.

– Полезай! – рычит он, и волосы в его носу подергиваются на ветру.

– Но… но как мне…

– Полезай, Торакити! – грохочет незнакомец, и мальчик невольно кивает и начинает забираться в посудину.

Торакити снова охватывает чувство, будто его загипнотизировали, и словно со стороны наблюдает, как ставит сначала одну ногу внутрь горшка, потом вторую – получилось!

Торакити моргает огромными глазами, всматриваясь в темноту. Внутри просторно, хотя снаружи так не кажется. Когда старик тоже забирается в посудину и накрывает себя и мальчика крышкой, пузатые стенки вспыхивают темным золотом. Запах сосны усиливается, смешиваясь с чем-то не совсем человеческим, скорее звериным или птичьим.

– Садись.

Волшебник (или не волшебник) тычет пальцем на выстилающие дно шкуры. Толчок – и Торакити вжимает в мягкий мех, а посудина взмывает.

Незнакомец, посмеиваясь себе под нос, устраивается рядом с мальчиком. Старик прикасается к запястью Торакити, указывает в сторону небольшой дверки внизу стенки и открывает люк. Перед пораженным ребенком предстают развернувшиеся далеко внизу улицы Эдо, крохотные, словно муравьи, люди, грозные реки, вроде Сумиды, превратившиеся в поблескивающие в лучах вечернего солнца сверкающие нити. Посудина гудит и гудит, и гул в ушах Торакити стихает по мере того, как он завороженно смотрит на город, будто на ожившую карту, которая вскоре исчезает, скрывшись за густым белым облаком.

Торакити тоже исчезает.

Его родители целыми днями прочесывают улицы, соседи зовут его, забравшись на крыши, отчаянно ищут… Потом уже не так отчаянно, пока и вовсе не решают, что, увы, наверное, мальчика похитили и продали какой-нибудь бездетной паре. Такое случается, но, может, Торакити теперь в богатой семье, у которой найдется на него время. Может, его родители даже вздыхают с облегчением.

О бледном мальчике с большими глазами почти совсем забывают.

* * *

Проходит восемь долгих лет. И Торакити находится. Стражник храма Асакусадэра[26] слышит шум высоко на крыше главного здания. Он думает, что это ворон, однако видит крепко спящего подростка, умостившегося на выступе. После долгих поисков самой длинной пожарной лестницы хоть и с трудом, но Торакити спускают вниз. Он резко просыпается, словно его выдернули из очень-очень глубокой дремы, распахивает огромные глаза и устремляет взгляд куда-то в неведомые дали.

Долгое время мальчик выглядит совсем растерянным и озадаченным, но постепенно приходит в себя, глубоко вдыхает и уверенно заявляет:

– Меня зовут Торакити. Я принес вести из иного мира. Я принес вести от моего наставника в мире ду́хов.

Ни стражники, ни служители храма не смеются, потому что в голосе мальчика что-то их поражает. Он звучит не по годам могущественно. На такое невозможно не обратить внимания.

Доктор осматривает Торакити и приходит к выводу, что, несмотря на слабый пульс, хара и тело у мальчика сильные и здоровые. Даже слишком сильные, потому что в организме подростка циркулирует могучая ки[27].

– Он жертва камикакуси, – выносит вердикт доктор. – Похищен богами. Это дело для духовенства, не для врачевателей.

* * *

Новости разлетаются быстро.

Мальчик, которого похитили духи, нашелся. А его истории притягивают всех, кому не терпится узнать о другом мире. От неловкого воссоединения с семьей Торакити отговаривает, суля лучшую жизнь, молодой амбициозный ученый, и вокруг тут же собираются мыслители, чтобы тоже послушать разговор. Один из них – Ацутанэ, достаточно влиятельный эксперт по ками. Он сразу понимает, что нашел подопытного, которого искал всю свою карьеру. Мальчик, побывавший в другом мире, – прямое доказательство того, что японцы и вправду особенные, так как произошли от ду́хов.

Ацутанэ отвлекает Торакити от молодого ученого, обещая подростку славу, богатство… и приют в своем доме, а потом начинает расспрашивать мальчика и записывать его ответы в мельчайших подробностях. Пораженный услышанным, он понимает, что такую возможность нельзя упускать, поэтому делает беседы с Торакити публичными. Каждое новое свидетельство существования мира духов добавляет и подростку, и Ацутанэ популярности, и слава о них расползается по Эдо быстрее пламени в жаркий августовский день.

Торакити рассказывает о первом полете на загадочной посудине: она казалась бесконечной, но двигалась с такой огромной скоростью, что до этого мальчик подобное и представить не мог. Странный старик все время тихо с ним говорил, поблескивая темными глазами, объяснял, что они отправляются к нему домой – на гору, где живут тэнгу.

– Он назвался Сугиямой Содзё, – рассказывает Торакити притихшим слушателям в гостиной Ацутанэ. – Нос у него был как у коршуна… Сугияма посмотрел на меня и сказал, что он один из лордов-тэнгу с горы Ивама, что он меня обучит и я стану их посланником в обычном мире. Он предупредил, что Япония в опасности…

Толпа с умудренным видом кивает.

– А если бы ты отказался? – спрашивает Ацутанэ.

– Он сказал, что у меня нет выбора, – отрешенно отвечает Торакити, – потому что это моя судьба.

– И как он тебя учил?

Мальчик содрогается, а с ним – и слушатели.

– Я думал, что умру, – тихо признается Торакити, будто не хочет вспоминать, но потом повествует о тренировках, таких ужасных и изнурительных, что они погубили бы любого другого ребенка. – Сначала меня заставили выдержать стодневный пост. Сугияма привязал меня к дереву высоко в горах и запретил есть. Он сказал, что только так мое тело очистится для тренировок. Голод был невыносимый, всепоглощающий… В какой-то момент мне начали мерещиться всякие вкусности.

Снаружи доносится отдаленный раскат грома, и Торакати встряхивает головой.

– Тут я