100 легенд Токийского кафе призраков - Джулиан Седжвик

те двери были заперты, шаги все равно раздавались. А когда управление гостиницей перешло мне, звуки уже стали нормой. Иногда неделями ничего не было слышно, а потом шаги слышались опять, и мы просто смотрели друг на друга и говорили: «О! Вернулись!»

– А вас это не пугало? – интересуется Юки.

Госпожа Комори отрицательно качает головой:

– Что бы это ни было, оно казалось дружелюбным. Иногда вещи из прачечной на первом этаже оказывались за порогом. Например, наволочки валялись в коридоре или швабра падала. Я отчитывала за это горничных, но те уверяли, что они тут ни при чем. Думаю, это был кто-то вроде дзасики-вараси[31]. Никогда не доставлял хлопот. Однажды тут остановился медиум и рассказал, что это дух девочки-беженки, жившей здесь во время войны. Ей нравилось в «Кудзяку». Бегала по коридору и звенела ветряным колокольчиком – фурином[32], который до эвакуации подарила ей мама. Я тогда еще не родилась, но папа ее помнил: рассказал, что та зачахла от горя после того, как ее мать умерла в токийской тюрьме. Гостей, оказывается, такая история пугала, поэтому я перестала ее рассказывать. А за несколько лет до цунами у нас останавливалась женщина из Дзао Онсэна. Она повторила слова медиума. – Комори пожимает плечами. – Кто знает, что это на самом деле?

– Но на этом же ничего не закончилось, – говорит Така, с удовольствием вдыхая пар от набэ. – Расскажите Юки, что было дальше.

– Да ничего! – продолжает хозяйка гостиницы. – С тех пор как город объявили снова безопасным для проживания и я затеяла ремонт, наша гостья не издала ни звука. Ни шажочка не сделала.

Госпожа Комори качает головой:

– Наверное, ее испугало цунами. Последние три года наверху тихо, как на кладбище. А может, это я ничего не замечаю!

Юки останавливает запись и встречается взглядом с Харуто. На лице парня застыло странное выражение.

– А может, для призрака было слишком мало людей, – тихо предполагает он. – Нужны слушатели. Подходящие.

Така кивает:

– Ладно, завтра отправимся на поиски новых историй. Я нашел кое-кого, кто хочет рассказать тебе кое-что по-настоящему поразительное.

– А потом пойдем к дому?

– Конечно. Твоя тетя была там в прошлом месяце. Разбирала вещи, раз теперь он в безопасной зоне.

Комори-сан начинает раскладывать ароматное набэ по тарелкам.

– Как бы то ни было, мы все равно знаем, почему Юки на самом деле вернулась.

– И почему же? – интересуется Така, беря в руки палочки.

– Чтобы повидаться с тобой, конечно же! – хихикает госпожа Комори. – Ох, где моя молодость…

Юки стреляет глазами в сторону Таки: его лицо заливает румянец. Однако парень встречается с ней взглядом сквозь дымку пара и приподнимает брови:

– Добро пожаловать домой, Юки. Окаэри!

* * *

Через час Така провожает Юки до двери ее номера на первом этаже. За обедом они болтали о том о сем, но теперь парень поднимает чемодан, чтобы занести его в комнату, и замирает.

– Точно все в порядке?

– Меня не пугает призрак, – улыбается Юки.

– Я не об этом. Почему ты не приехала в июле? Почему сейчас не в университете?

– Мне просто нужна была передышка. – Девушке не хочется рассказывать ему о рецидиве, о том, как она едва избежала нервного срыва, когда работала над мангой в конце первого семестра. Об обследованиях сердца и обо всем остальном. – Со мной все хорошо, правда.

– А что насчет… ну, нас с тобой?

Юки дожидается, когда Харуто-сан, кивком пожелав спокойной ночи, пройдет мимо.

– Нас с тобой?

– Ну, знаешь, у вас что-то было с тем Джоэлом?

Юки мотает головой:

– Нет.

– Но у тебя же кто-то был в универе?

Девушка вспоминает вечеринку в кухне на восьмом этаже общежития. Она с парнем из соседнего блока целовалась целую минуту, а может, и дольше, но потом Юки передумала. Ее соседка, вся татуированная, накрашенная, назвала ее старомодной. Юки сама не знает, почему тогда отстранилась.

Она мотает головой.

– Тогда… ты и я… ну… – неловко тянет Така, одной рукой теребя кудряшки.

– Давай посмотрим, как пойдет, – предлагает Юки. – Я все еще не отошла от перелета, а тут много чего происходит.

С этими словами она постукивает себя пальцем по голове.

– Конечно. Не будем спешить.

– Спокойной ночи, Така, – улыбается девушка, подается вперед и еще раз быстро обнимает парня. – Со мной все хорошо.

– Сладких снов. Если что-то понадобится, я на первом этаже, в комнатах для персонала.

– Оясуминасай.

* * *

Несмотря на усталость после перелета, Юки не спится. Одна за другой ее посещают беспокойные мысли обо всем, что произошло за последние три года: проблемы в школе, экзамены, первый курс.

Она снова вспоминает о соседке по блоку, советовавшей ей быть проще. «Но это ведь часть меня, – думает Юки. – Наполовину японка, наполовину англичанка, наполовину Хара, наполовину Джонс, наполовину тревожная, наполовину храбрая. В процессе становления. Поэтому я и тут, и Така тоже почему-то часть этого процесса».

Юки слушает шум океана. Ветер усиливается, и она представляет, что может уловить звук, с которым в темноте большие волны разбиваются о стены новой дамбы.

Через полчаса, не в силах уснуть, Юки встает выглянуть из окна и поражается тому, насколько на улице темно. Ни души, лишь подкрадывающийся все ближе мрак, танцующие бледные стебли дикой травы и плывущая сквозь облака луна. Клопы прижимаются к противомоскитной сетке, пытаясь попасть в комнату, и лунный свет металлическим блеском отражается от их панцирей. Юки ловит того, что пробрался внутрь, в бумажный стаканчик, выпускает букашку в окно и закрепляет сетку надежнее. А потом снова ложится…

Ей кажется, что в полудреме до нее доносятся чьи-то шаги по коридору. Наверное, думает она, это Харуто-сан вышел в туалет.

Чуть позже, потерявшись между сном, бодрствованием и усталостью, Юки снова слышит шаги… Громкое «топ-топ-топ» по коридору, сначала в один конец, потом, чуть быстрее, в другой, будто кто-то бежит. Поступь слишком легкая для мужчины, даже такого худого, как Харуто-сан. А это что, звон колокольчика? Вроде бы он раздается из соседнего пустующего номера.

Юки приподнимает голову и прислушивается с замиранием сердца, но не улавливает ничего похожего ни на шаги, ни на колокольчик. Она представляет, как бы нарисовала печальную историю об одинокой девочке, разлученной с матерью, мысленно вплетает рассказ в свой проект. Веки Юки тяжелеют от усталости. Девушка еще какое-то время вслушивается в тишину, потом переворачивается на другой бок и проваливается в сон.

Там Юки посещает видение, которое растворится с первыми лучами солнца.

По главной улице Осомы прогуливаются дедушка и знакомый Юки иностранец – англичанин-писатель, который, когда она была в шестом классе, приходил