Фонарщица - Кристал Джей Белл

единства и оптимизма. Вместо этого, когда имя Молли разносится между деревьями, по фермам, полям и над рекой, мне представляется камешек, брошенный в колодец. Долго ли он будет падать, прежде чем раздастся неизбежный всплеск?

Я знаю, что не я одна так думаю. В разговоры начали вплетаться перешептывания. Подозрения. Смятение. Хмурое общение с заезжими китобоями. Никто не говорит об этом в присутствии мистера Фэйрчайлда, но по их косым взглядам становится ясно, о чем они думают. Похоже, что многие разделяют мнение мистера Лэндона. О том, что Молли, возможно, так и не найдут.

Подобно пропавшим без вести за годы службы Па и многих до него. Некоторые спрашивают меня, что я слышала. Может, что-то видела? Другие совершенно игнорируют меня. Я ненадежна. Я отщепенка, потому что не даю себя в обиду. Констебли измотаны и раздражены. Всякий раз, как я устремляю на Генри вопрошающий взгляд, он качает головой. Я благодарна за свою работу. Сидеть сложа руки, пока расползаются слухи и страхи, – это худшая пытка. Сосредоточенность на конкретных задачах, наличие цели не дают мне раскисать.

Из-за угрозы городского совета я теперь обхожу Уорблер дважды, после того как зажгу фонари. Я прислушиваюсь ко всему подозрительному и смотрю в оба, чтобы не пропустить ничего в тумане. Но пока что не случилось ничего необычного. Не считая того, что отдельные жители теперь стоят и смотрят, как я зажигаю фонари, давая мне понять, что они все видят. Один рыбак даже встал на табурет и придирчиво осмотрел мою работу, когда я слезла со стремянки.

Вместо того чтобы окинуть нахала ехидным взглядом, я вымученно улыбаюсь и цежу сквозь зубы:

– Вам не помочь?

– Вроде закрыто не очень.

– Очень, – отрезаю я.

Он усмехается, пялится на дверцу битую минуту и, удовлетворенный, слезает с табурета. Провожая взглядом рыбака, удаляющегося в сторону верфи, я так сильно стискиваю ручку фонарика, что ноют пальцы. Периодически я оглядываюсь и замечаю чьи-то взгляды, следящие за мной. Скептические, недоверчивые. Это ощущение преследует меня и теперь, а в Зеленом усиливается. Обернувшись, я вижу, что это всего лишь Бенджамин, прикорнувший на своей обычной скамейке.

– Что, Бенджамин?

– Подашь монетку?

Он протягивает дрожащую руку, и у меня стучит пульс в ушах. Что, если Молли подала ему? Что, если он схватил ее за руку, повалил на землю? Обидел? Я качаю головой и поворачиваюсь к нему спиной, слыша недовольное ворчание. На всякий случай бросаю взгляд через плечо, но он уже разлегся и разговаривает сам с собой в своей привычной манере. Только раз во время второго обхода я как будто замечаю что-то подозрительное, но стоит мне моргнуть, и я вижу, что это молодое деревце, тянущее ко мне голые ветви. На краткий миг мне кажется, будто ветки шелохнулись. Отшатнулись. Но это невозможно, ведь воздух неподвижен, как бревно.

Я знаю, что со мной шутят шутки воображение и усталость. Возможно, эти лишние обходы приносят больше вреда, чем пользы. Я уже жалею, что спросила мистера Лэндона про китобоев. Его слова о том, что в тумане скрывается нечто, не отпускают меня ни на миг, и мне приходится разубеждать себя в этом. Несмотря на то что я постоянно оглядываюсь и пытаюсь расслышать шаги за спиной, я никого не вижу. Я в тумане совершенно одна. В точности как Па.

* * *

Из-за горизонта показывается солнце, и я подавляю зевок. Былая расторопность, с какой я гасила фонари по утрам, оставила меня. Если кто-то спросит, что со мной такое, ему ответят за меня темные круги под глазами.

Дойдя до пристани, я слышу звон корабельного колокола, разносящийся над водой, призрачный звук в ползучем мареве. Словно все мы в подводном мире, воздух нежно-голубой, туман размывает очертания. Колокол звонит снова, подтверждая, что корабль идет к причалу. Несколько краболовов застывают, все мы охвачены ожиданием. И вот корабль возникает призрачным явлением из иного мира.

Я узнаю знакомый силуэт, и меня охватывает такой трепет, что кажется, я сейчас взмою в воздух.

– Джози.

Одно его имя растягивает мои губы в такую улыбку, что щекам больно. Он дома. Наконец-то он дома. Я слышу торжествующий свист краболова и улыбаюсь ему через плечо. По причалу расходится радость, стремительно, как теплый ветерок, захватывая нас, ранних пташек. Я поворачиваюсь обратно к реке, и вдруг из тумана выплывает носовая фигура, а за ней – темный корпус корабля. У меня перехватывает дыхание. Это фигура из моих кошмаров.

На мгновение синие волны оборачиваются кроваво-красными. От воды поднимается огонь, а небо темнеет. Я закрываю глаза и делаю глубокий вдох. Зажмуриваюсь, и только уши улавливают звуки в темноте. Громкие приказы с палубы, топот сапог экипажа, скрипы и стоны дерева, шипение волн, разбивающихся о скалы, всплеск якоря.

Успокоившись, я открываю глаза и вижу, что «Мириам» стоит у причала, а огромные белые паруса, похожие на облака, убраны. Корабль глубоко сидит в воде под своим весом, а это значит, что путешествие удалось на славу. Люди снуют по палубе, точно муравьи по муравейнику. Из-за густого тумана отдельных лиц не разобрать. Мой взгляд прикован к фигуре на носу. Названная в честь женщины, пропавшей более десяти лет назад, «Мириам» держит рот открытым, напевая из глубин всем, кто готов слушать. У древних греков считалось, что пение сирены сулит морякам смерть. Но здесь для нас, на китобойном судне, ее пение обращено к китам.

С трудом отрываю взгляд от деревянной фигуры и осматриваю верхнюю палубу. Где-то среди этих снующих моряков – Джози. Наконец-то дома. Я пытаюсь разглядеть какое-то особое движение, какой-то знак, который подскажет мне, что это он. Пытаюсь различить его неспешную походку, расслышать раскатистый смех. Но команда «Мириам» вся в делах, пока не сойдет на берег и не разгрузит судно. Мысли о нас с Джози вдыхают в меня новые силы, и мне не терпится поскорее закончить смену.

Наконец мой мир обретет хоть какую-то устойчивость.

* * *

Прежде чем увидеть Джози, я понимаю, что он где-то рядом, по заливистому лаю и поскуливанию Руби. Я останавливаюсь возле бондарной мастерской и ловлю взгляд Джорджа, сидящего на табурете перед печью. Он кивает мне и качает головой, глядя на ужимки Руби. Старушка встает на задние лапы и извивается всем телом, тщетно пытаясь допрыгнуть до Джози. Он садится на корточки и обхватывает ее руками, пытаясь обнять, но она уворачивается от волнения. Ее взвизгивания отдаются в моем сердце.

Джози, посмеиваясь, гладит ее своими ручищами. Его загорелое лицо расплывается в улыбке, сквозь растрепанную каштановую бороду сверкают