Азбука для побежденных - Екатерина Витальевна Белецкая

— Но это же нечестно! — воскликнула Аполлинария. — Как можно столь быстро поменять свои убеждения? Это невозможно.

— Невозможно? — мадам Велли усмехнулась. — Возможно. Сейчас я вам покажу.

Она склонилась к раструбу, и нажала красную кнопку.

— Слушайте, мыши! — скомандовала она. Мыши послушно замерли на местах. — Возвращайтесь к началу лабиринта, сейчас начнется испытание.

Через минуту все мыши сгрудились в дальней части стеклянной конструкции. Мадам Велли нажала несколько кнопок, поднимая дверки, а затем снова произнесла в раструб:

— Белые мыши, вы хорошие! Чёрные мыши, вы плохие. Во время прохождения лабиринта белым мышам следует убивать чёрных!

Аполлинария почувствовала озноб, ей стало жутко. И не напрасно, потому что мыши тут же разбежались по лабиринту, устраивая драки друг с другом, но всё-таки постепенно продвигаясь вперед. Мадам Велли присмотрелась, снова нажала несколько кнопок, а затем скомандовала в раструб:

— Чёрные мыши хорошие! Белые мыши плохие. Чёрным следует убивать белых.

— Прекратите это всё! — потребовала Аполлинария. — Они же так перебьют друг друга полностью!

— О, нет, — покачала головой мадам Велли. — Глядите, часть уже добралась до окончания лабиринта. А вы говорите.

Она снова нажала красную кнопку, и сказала:

— Хорошие те мыши, которые добрались до конца лабиринта, неважно, какого они цвета. Плохие мыши — те, которые не могут пройти лабиринт.

Аполлинария прикрыла ладонью глаза, чтобы не видеть. Ей было жаль мышей — пушистые комочки метались сейчас между стеклянными стенками, некоторые и вовсе были заперты поднятыми и опущенными загородками, некоторые всё ещё пытались драться друг с другом. В лабиринте царил форменный хаос, а мадам Велли в это время смеялась, и снова то поднимала, то опускала новые и новые дверки. Когда Аполлинария, наконец, решилась открыть глаза, она увидела, что примерно половина мышей всё-таки добралась каким-то неведомым образом до окончания лабиринта, прочие же… Аполлинарии захотелось снова закрыть глаза.

— На сегодня довольно, — сказала мадам Велли в раструб. — Мыши возвращаются в свои клетки. Те, кто прошел испытание, получат на ужин вкусную зерновую кашу со свежим мясом. До завтрашнего утра и чёрные, и белые мыши — хорошие.

Мыши ринулись гурьбой в открывшийся перед ними проход, и через несколько секунд отсек лабиринта, в котором они сидели, оказался пуст.

* * *

— Неужели они не догадываются о том, что дело тут явно нечисто? — спросила Аполлинария, когда они вышли из комнаты. — То одни хорошие, то другие, то надо бежать, то драться, то мириться и дружить. Это же нелогично.

— Конечно, не догадываются, к тому же у них очень скверная память. А ещё у мышей нет очков беспощадной истины, — пожала плечами мадам Велли. — Имей они такие очки, они бы, наверное, попробовали вырваться из лабиринта, и растерзать меня, но — увы, они всего лишь мыши, поэтому им только и остается, что сидеть в лабиринте, и слушать то, что им говорю я. Впрочем, их доверие ко мне оправдано.

— И чем же? — спросила Аполлинария.

— Кормлю их тоже я, — объяснила мадам Велли.

— Тех, кто выжил, — подсказала Аполлинария.

— Верно, — усмехнулась мадам Велли. — Издохшим еда ни к чему.

— Не издохшими ли мышами кормятся оставшиеся? — спросила Аполлинария тихо.

— Вы проницательны, — похвалила мадам Велли. — Но примерять очки беспощадной истины я бы вам всё равно не рекомендовала.

— Почему? — нахмурилась Аполлинария.

— Вам этого не нужно. Вы сильно рискуете тем, что очки врастут в ваши глаза, и лишат вас разума. Вы же помните, что истина беспощадна? Вот, кстати, возьмите, — она протянула Аполлинарии увесистый свёрток. — Ни в коем случае не открывайте его, поняли? Это не шутка и не совет. Это приказ.

— Я не мышь, — напомнила Аполлинария. — И мышью, которой вы будете приказывать, быть не намерена. Голубя из меня уже пытались сделать, я не согласилась. С мышью, думаю, получится похожая история.

Мадам Велли рассмеялась — она, как заметила Аполлинария, смеялась довольно часто.

— Недомерок с чердака? — спросила она сквозь смех. — Любитель топтать голубиц? Он предлагал вам… нельзя так смешить, сударыня, это уже слишком.

— Так вы его знаете? — спросила с интересом Аполлинария.

— Конечно, — кивнула мадам Велли. — Милая моя, он ведь и сам голубь. Неужели вы не поняли? Ну сами подумайте, кому, кроме жирненького голубя могут понадобиться безответные дамы в таком количестве? Небось, притворялся блондином в камзоле с золотым шитьем?

Аполлинария кивнула.

— Что и требовалось доказать, — хмыкнула мадам Велли. — Хитрый жирный голубь. Многих обманул, и ещё обманет.

— Но вы ведь тоже обманываете мышей, — заметила Аполлинария.

— Все кого-то обманывают, — пожала плечами мадам Велли. — Потому что всем нужно как-то выживать. Голубь привлекает к себе последователей, выдавая очевидно существующую реальность за своё творение. Я обманываю мышей просто потому, что могу это делать…

— И получать от этого удовольствие?

— Нет, — покачала головой мадам Велли. — Я получаю научный опыт и статистику, которые нужны мне для изучения действительно важных вопросов.

— Например, беспощадной истины, верно? — спросила Аполлинария.

— Вы быстро схватываете, — похвалила мадам Велли. — Так и есть. Если бы хоть одна мышь в моём лабиринте задумалась об истине, я бы не оставила её там, конечно. Я бы окружила её заботой и почётом. Но… — мадам Велли развела руками. — Никто из них за годы исследований даже не пытался думать хотя бы на пару шагов вперед. Все они, без исключения, довольствовались кашей с мясом, и торопливым деланием новых мышат. Каждое утро они выходят в начало лабиринта, боясь, опасаясь, но при этом все они верят, что произойдет чудо, и они встретят вечер живыми и целыми.

— Вы действительно беспощадны, — покачала головой Аполлинария.

— О, да, это так, — кивнула мадам Велли. — Я беспощадна. А вам лишь предстоит таковой стать.

— Я не хочу, — тихо сказала Аполлинария. — Мне не нравится это. Я не выбирала такого.

— Выбирали, — так же тихо ответила мадам Велли. — Если бы не выбирали, мы бы не говорили сейчас с вами.

Аполлинария не нашла, что ответить. Вместо этого