Эринии и Эвмениды - Риган Хэйс

Надвигается новый шторм, который может разрушить академию до основания.

По возвращении из больницы Дэнни почти ни с кем не разговаривала, сразу как‑то осунулась и все время обнимала себя за плечи, словно не могла согреться. Верные подружки кружили вокруг нее надоедливыми пчелками, чуть ли не под ноги кидались, пытаясь привести ее в себя. Любила Дэнни Филлипса по-настоящему или нет, но этот случай определенно выбил ее из колеи и напомнил, что с каждым может произойти несчастье. Королям тоже свойственно падать и даже умирать.

К слову, через пару дней всем стало известно, что Честер стабилен. Травмы его будут заживать долго, а процесс восстановления грозит стать мучительным, однако «пациент крепок и держится молодцом», как передали врачи родителям Честера. Радостная новость волной прокатилась по чату академии и немного успокоила нервный дух учеников, а еще через два дня об этом благополучно забыли.

Потому что все внимание уэстриверцев приковалось к проблеме посерьезней.

Когда врачи обнаружили в крови Честера следы наркотических веществ, досточтимое руководство Уэст-Ривера обязалось совершить рейд с обысками по комнатам своих подопечных. Сказать, что ученики пришли в ужас, — значит не сказать ничего: Честер был далеко не единственным, кто баловался запрещенными допингами, так что очень быстро ищейки в лице кураторов от каждого класса и самого Остина Хайтауэра раскопали немало баночек с таблетками и дурно пахнущих пакетиков, спрятанных за плинтусами, в потайных отсеках письменных столов и даже зашитых в подушки. Изобретательности ученикам было не занимать, но и эти ухищрения не уберегли несчастных от выговора по всей строгости местного закона. Каждый, кому не посчастливилось попасть в черный список директора, вынужден был встать на персональный учет в секретариате и посещать отца Пристли два дополнительных дня в неделю до момента, пока родители не примут меры по перевоспитанию отпрыска. Мне на это хотелось лишь рассмеяться. То зерно порока, что в них растет, одному лишь Богу ни за что не выкорчевать.

Больше всего досталось Эдриану Пули, которого нашли буквально в состоянии нестояния. Кажется, произошедшее с Филлипсом сказалось на нем не лучшим образом, и, чтобы снять стресс, Пули прибег к излюбленному средству.

Гнев директора Хайтауэра был страшен, а крик его слышали даже на первом этаже кампуса.

Все полагали, что Эдриана отчислят, ведь в былые времена так и поступали, но так уж с годами повелось, что запах родительских денег всегда заглушал запах дури, и подопечный Пули отделался дежурствами до конца учебного года при заверении родителей Эдриана «заняться вопросом после выпускных экзаменов». Само собой, все заначки, рассованные по углам его комнаты, были извлечены и уничтожены стражами академического правопорядка под личным надзором директора. Вместе с Эдрианом взвыла и половина академии, столь остро зависящая от его чудодейственных снадобий. В чате этот день со всем прискорбием отметили под хештегом «умерла_эпоха».

От меня не укрылось, как погрустнела после череды печальных событий Сэйди Джонс. Мало того, что из-за полученных травм Честера постановка «Тартюфа» замерла на грани срыва, так еще и ее дилер теперь не у дел. Стресс превратил ее в оголенный нерв, и Сэйди срывала злость на всем, что движется. Поговаривают даже, что ее заметили у двери Эдриана, в которую она колотила, едва ли не умоляя продать ей «волшебную пыльцу».

Мне лучше других известно, что это не просто болтовня.

К несчастью для нашей Барби, лишенный всех заначек Пули больше не мог ничем облегчить страдания своей просительницы. У Эдриана и без нее проблем по горло: в качестве дополнительного наказания его сняли с роли, что только добавило проблем театральной труппе, не один день готовящейся к выступлению. Чтобы спасти постановку, роль Тартюфа отдали Йонасу Торвальдсону, а на замену Честеру, ко всеобщему удивлению, привлекли Рори Абрамсона. Зная его застенчивую и нелюдимую натуру, все было решили, что парень откажется, но тот с энтузиазмом вызвался спасти положение, еще раз удивив нас всех.

Сэйдлин, разумеется, такая рокировка не порадовала. Пребывая до сих пор вне себя от горя, она все стенает на переменах, запрокидывая голову к небу: «Господь, и за что мне эти мучения?.. Да они же бездари бесталанные, да как теперь все успеть?»

Сегодня Даньел не выдерживает нытья подруги, вскакивает из-за стола за завтраком и вскипает:

— Как ты можешь, Сэйди? Честер кое‑как пришел в себя, а ты ноешь из-за чертовой постановки?

Дэнни широким шагом пересекает столовую и устремляется к выходу. Сэйди, жалобно причитая, несется за ней:

— Дэнни, подожди! Я же не хотела, Дэнни…

Я посматриваю со стороны и не могу скрыть извращенного удовольствия, растекающегося по моим венам.

Мыслями я то и дело возвращаюсь к моменту, когда все началось. Неизвестно, что точно произошло с мисс Хартбрук. Но случай с Честером уж точно не может быть совпадением. В воздухе теперь витает призрачная угроза, которую я чувствую нутром, но не могу ухватить. И все же…

Мог ли сработать ритуал и привести в исполнение мою просьбу?

И если да, то кто пострадает следующим?

Воскресное утро в академии — время покаяния. Как заведено со дня основания Уэст-Ривера, учеников от мала до велика сгоняют в часовню, чтобы напомнить о богоугодных делах и наставить на путь благодетели. Этой участи традиционно избегают те, кто принадлежит к другой конфессии, а нам же, христианам, положено внимать словам святого отца, что мы и пытаемся делать, кое‑как перебарывая зевоту.

Сегодняшний день сбрасывает с себя обыденную хмурость, и небо насыщается синевой. Витражи наделяют солнечный свет радужной палитрой и рассеивают его по нефу. Проповедь отца Пристли отражается от сводов над нашими головами и держит юных прихожан Уэст-Ривера в смирении и тишине.

— Жизнь полна как удивительных открытий, так и трагических случайностей, — наставительно говорит святой отец, стоя за кафедрой. Проседь в его волосах серебрится на свету. — И в те и в другие моменты Бог рядом. Ничто не случается без его ведома.

Деревянный распятый Христос взирает из-за алтаря на нас, его агнцев, со скорбью и безысходностью. После проведенного ритуального таинства делается неуютно, будто Христос знает все мои секреты и вот-вот укажет на грешницу обличающим перстом.

— Давайте же помолимся о рабе Божием Честере Филлипсе. Бог послал ему испытание, с которым он обязательно справится. Ведь не посылает Господь таких испытаний, которых не способен вынести человек.

Я беззвучно шевелю губами и делаю вид, что молюсь вместе со всеми, преисполненная добрых пожеланий поверженному врагу, хотя на деле не испытываю