Девять жизней октября - И. Ф. Сунцова

К Смирнову девушек, разумеется, не пустили. Динка и Марина рассказали строгому следователю все, что знали, и их вежливо выставили за порог, пообещав записать их несомненно важные свидетельские показания.

– Думаешь, поможет? – шмыгнув носом, грустно спросила Динка.

– Не знаю, – медленно проговорила Марина.

Она отвлеклась на мужчину, выходящего из отделения. Его лицо, странно знакомое ей, приковывало взгляд. Карие глаза, неуверенная, будто он что-то вспоминает, походка. Мужчина сел в машину и уехал. А она отчетливо поняла, где видела его до этого.

Белая рубашка в крови, светящаяся потусторонним светом в полутьме подъезда, и слова: «Я не убивал ее, она сама». Это он, точно он…

Нет. Марина оборвала свои навязчивые мысли. Она не будет поддаваться безумию снова. «Я больше не буду это замечать, и все будет хорошо».

Она встряхнула головой и зашагала вперед уверенно и легко. Они миновали соседний дом, в окнах первого этажа, за железной решетчатой рамой, мелькнула сгорбленная тень и громко, старчески закашлялась. Начинал накрапывать дождь.

– Ты как будто спокойнее стала. Рада, что психованных Петровых больше нет? – спросила прямолинейная Динка.

– Нет.

– А что тогда?

Марина вспомнила вчерашний вечер и невольно улыбнулась. У нее не было секретов от Динки, и она призналась:

– Я поцеловалась вчера.

– С кем?! – Динка ошарашенно забежала вперед и преградила ей дорогу. – Ну-ка, ну-ка…

– С дядей Лешей. – Марина чувствовала неловкость перед бедой подруги и удовлетворение одновременно.

– Брешешь! – выпалила Динка.

– Нет, он сам меня поцеловал.

Динка посмотрела на Марину по-новому, оценивающе. Что-то недовольное промелькнуло в ее взгляде:

– Тебе не стоит с ним ходить.

– От кого я это слышу? – Марина изумленно уставилась на Динку.

– Ты видела его машину? Вся черная, иномарка. Бандит твой дядя Леша, говорю тебе.

Марине стало неприятно:

– На своего Мишаню-алкаша посмотри! Мечта любой девушки!

Она тут же отвернулась от подруги, не желая смотреть на нее в этот неловкий, ненужный момент. Когда гнев схлынул, Марина пожалела о своей резкости. Она шла так какое-то время, смотря себе под ноги. Рядом, так же молча, шлепала сандалиями Динка.

– Дина, я не хотела.

Динка молчала. Марина наконец решилась поднять голову и вздрогнула.

Звуки шагов второй пары ног растворились. Подруги нигде не было. Марина огляделась и с досадой поняла, что все испортила. Динка сейчас, наверное, вся в слезах несется домой, а Марина подвела ее в тяжелый момент. Какая она подруга после этого?

* * *

Мучимая стыдом и раскаянием, Марина нажимала на замызганный, оплавленный зажигалкой звонок квартиры Динки. Она мысленно проговаривала слова извинений и уже было открыла рот, но увидела на пороге взъерошенного мужчину, никак не походящего на отца Динки.

– А Дину можно? – выдавила Марина.

– Кого? – Мужчина выглядел так, словно секунду назад совершал «Полет шмеля», но неведомая сила резко схватила его и бросила в дверной проем.

– Дину.

– Здесь такая не живет, – буркнул он. – А ты уже давно должна вспомнить. Шевелись!

Марина уставилась на него и поняла, что этот человек тоже ей знаком. Если убрать волосы, сделать лицо белым, то он будет точь-в-точь походить на приступ Марины, когда ей чудилась голова на потолке. Но погодите-ка… что он сказал?

– Как не живет?

– Вспоминай, – ответил мужчина и захлопнул дверь у Марины перед носом.

Она медленно бродила по району до тех пор, пока не стемнело. Раскладывала по внутренним полкам рассуждения и тревоги. Наряду с мыслями о своей ненормальности Марина цеплялась за то, что удивительным образом не чувствует себя безумной. Ей не хотелось бормотать бессвязный бред, раскачиваться из стороны в сторону, как сумасшедшие, которых показывали по телевизору. Может быть, там все врут и безумие происходит иначе? Как раз так, как у Марины? Ты в святой уверенности считаешь себя нормальным, а люди вокруг наблюдают за твоей кривой походкой и неразборчивыми выкриками? Может быть, и поцелуй дяди Леши, и встреча с Динкой сегодня – галлюцинации? Нет на самом деле ничего, Марине все привиделось… как поездка с отцом к бабушке, которой не было и не могло быть.

Второй концерт Рахманинова терзал и гладил сознание Марины, когда та подошла к своему дому и уловила краем глаза нечто черное и шевелящееся под козырьком подъезда.

Там, в углу бетонной пористой стены, висела большая черная гроздь. Она вздрагивала, копошилась внутри самой себя. Отдельные ее части выставляли наружу крылья, пищали и перекатывались блестящими волнами. Завороженная, Марина подошла ближе. Гроздь состояла из стрижей, плотно прибившихся друг к другу. А в глубине виднелось белое знакомое пятнышко. Марина полезла туда, стараясь выхватить свою птицу, отодрать ее от других. Голубое свечение показалось из нутра грозди. Стрижи раздвинулись, открыв поверхность стекла, идущего мелкой рябью.

Марина изумленно глядела, а по ту сторону стекла девочка, крепко прижимая к себе огненную собаку, отчаянно бежала ей навстречу. Марина видела испуг на чумазом лице, она протянула девочке руку, погружаясь в ставшее жидким стекло. Открыла рот, чтобы позвать…

Тут трансформаторная будка в глубине двора за спиной Марины вспыхнула снопом искр. Дома погрузились во тьму. Птицы испуганно разлетелись в стороны, хлеща Марину по щекам. Она вскрикнула, схватила ручку двери подъезда и заскочила внутрь.

Переведя дух, Марина на ощупь стала подниматься к себе. Сердце все еще колотилось, непривычная тишина давила неизвестностью. Желудок Марины прыгал и переворачивался, стучась о другие внутренности. Она нащупала свою дверь и полезла в карман за ключом. Не стоит беспокоить мать, она и так зла на дочь, чего доброго, случится большой скандал.

Ключ со звоном выпал на бетон, и Марина опустилась на корточки, прихлопывая ладонями поверхность пола. Когда пальцы коснулись холодного ребристого края, она поняла, что уже не одна. Кто-то дышал рядом, шуршала одежда. В полной темноте, стараясь не обнаруживать себя, Марина медленно поднялась, легко повела рукой вдоль двери, нащупывая замок.

Она понимала, что не успевает. Опасность, точно «Carmina Burana»[19], уже разверзла над ней свою пасть. Большие горячие руки обхватили девичье горло, сдавили и лишили остатков воздуха. Знакомый запах ментола и табака забрался в ноздри, чтобы рассказать ей, как жестока бывает Фортуна.

Глава 23

Евгений. Беспокойный день

Проснулся. В голове пусто – ни единой мысли. Тихо.

Женя сел на диване, тупо уставившись прямо перед собой. Он ничего не хотел, ровным счетом ни-че-го. Все чувства как будто бы выключили, и осталась глубокая апатия. Но длилось это недолго: на глаза, еще сонные, попалась