Девять жизней октября - И. Ф. Сунцова

– Ну вот сюда смотри. – Женя, не касаясь полотна, пальцем указал на персонажа в драных джинсах. – Не странно ли?

– Ну а что именно-то странно?! – уже начиная закипать, гаркнул Петя.

– Современный какой!

– Кто?

– Да вот же, этот, в кофте!

– В какой кофте! – взревел Петя, потрясая своими красными кулачищами в воздухе.

– Ладно, ладно, – сдался Женя, приглаживая мокрые и липкие от горячего пота волосы. – Тогда скажи, брат, кто имеет доступ в галерею, кроме тебя?

– Нет таких больше: только я и Анфиса Петровна, вахтерша то бишь. Все, выметайся, бегом!

– Ухожу, – обреченно сказал Женя и быстрым шагом прошел через зал, через холл и толкнул дверь на улицу.

Начался дождь. Мелкий и противный, он забирался под воротник плаща. В желудке было ужасающе пусто. Поэтому Женя решил обыскать свои карманы на наличие каких-нибудь денег. Он нашел купюру номиналом в пять рублей, неуверенно повертел ее в руках, потому что совершенно забыл, что можно было бы приобрести на эту, как ему казалось, крошечную сумму. Но желудок недовольно урчал и требовал подкрепиться. Женя осмотрелся – он шел по Невскому проспекту. Люди с такими же пасмурными лицами, как и ленинградское небо, проносились мимо, плотнее кутаясь в плащи и пальто и надвигая на глаза шляпы.

Рядом с собой, крайне удачно, Женя обнаружил линялую от частых дождей вывеску «Столовая», счел это добрым знаком и решил зайти. На пороге в лицо пахнуло жаром и запахом разваренной капусты, в уши ворвались звуки шумных разговоров, смеха и дребезжания посуды.

Женя медленно вошел – звякнул колокольчик. Он снял с головы шляпу коричневого цвета и отправился к прилавку, неловко теребя пальцами пятирублевую купюру. На прилавке, кусочек которого проглядывался за спинами толпящейся очереди, виднелись различные салаты: винегрет, оливье, селедка под шубой.

Женя облизал пересохшие губы, взял серый пластмассовый поднос с обломанными краями и положил на него заветренное яйцо под майонезом. Очередь потихоньку продвигалась к кассе, а глаза Жени все больше и больше разбегались. Когда он наконец оказался перед раскрасневшейся от жара молодой раздатчицей в теле, то попросил тарелку горячего и ароматного борща. Затем он схватил еще граненый стакан компота из кураги. И только на кассе вдруг спохватился: а хватит ли у него денег?

– Так, и еще яйцо… Семьдесят четыре, – насчитала кассирша и подняла на него выжидающий взгляд.

– Рублей?

Кассирша разразилась неудержимым смехом:

– Товарищ, каких рублей – копеек, конечно же!

– А, – только и выдавил Женя, чувствуя на себе насмешливые взгляды окружающих.

– Ох, ну и шутник же вы! – Кассирша утерла выступившие слезы рукавом белого халата.

– Вот. – Женя протянул пять рублей.

– А помельче у вас ничего нет?

– Нет.

– Ладно. – Кассирша неохотно взяла купюру и демонстративно долго выдавала сдачу. – Пожалуйста.

Женя взял столовую ложку, вилку и выбрал местечко за маленьким круглым столиком у самого окна. На улице все еще хлестал дождь, прохожие пробегали мимо и скрывались из виду за углом. Женя уселся на неудобный пластмассовый стул, положил рядом с собой шляпу и с наслаждением принялся жевать не первой свежести яйцо.

Ему было так вкусно и уютно, несмотря на то, что локти липли к непротертому столу, на котором остались разводы от мокрой тряпки, несмотря на плохо отмытую и погнутую алюминиевую вилку с отломанными зубчиками и даже несмотря на разлитую лужу яблочного сока на потрескавшемся плиточном полу прямо под ногами.

– Ой, а я вас сразу и не признала-то! – раздался над самым его ухом голос, и Женя подпрыгнул от неожиданности. Он уронил ложку в тарелку с супом, и красные брызги попали ему на светлый плащ. – Можно я присяду, да? Спасибо, – поблагодарила Алена, не успев получить ответ. – Вы вчера Валю мою украли, – заявила она и подперла голову рукой.

Женя нервно сглотнул ком в горле.

– Ничего я ее не крал.

– Крали, крали. Была Валька – я отвернулась на секундочку – и нет уже никакой Вальки. Немножечко я на вас обоих обиделась, а то бросили меня там одну. – Алена надула свои пухленькие губки. – Ну да ладно, я особо не сержусь… Зато как я вас повстречала здесь! Вы, кстати, не знаете, случайно, где она?

– Кто? – спросил Женя, выпучив глаза.

– Да Валя! Сегодня на учебу не пришла. И вообще ни слуху ни духу от нее со вчерашнего вечера. А завтра у нас, между прочим, в училище коллоквиум: я ей дала учебник, и он мне очень нужен теперь, но она пропала куда-то, на звонки не отвечает и книгу не возвращает!

– Я… Эм… Нет, я не знаю, где она.

– А вы где вчера расстались?

– Мы? На Невском. Здесь.

– В столовке, что ль?

– Нет, не в столовке…

– Эх, жаль, – вздохнула Алена, – а я-то понадеялась, что хоть вы-то да знаете, где мне теперь ее искать.

– Да уж… – Женя уткнулся носом в свою тарелку с недоеденным борщом, но еда ему вдруг опротивела. Он с отвращением отодвинул от себя на дальний край стола тарелку. – А я вот тоже одного человека никак найти не могу, – вдруг неожиданно для самого себя произнес Женя.

– Да? Какое совпадение! И кого ж вы ищете?

Женя встрепенулся:

– Не помните ли вчера одну женщину: у нее черные волосы, черные глаза, синее платье?

– Это вы про нашу Елену Сергеевну-то?

Женя удивленно разинул рот:

– Так вы ее знаете?

– Конечно, знаю – ее весь Ленинград знает, потому что странная уж очень.

– Да? И чем же?

– Ну, говорят, снимает в одной коммунальной квартире комнатку, а сама не живет там и только каждый год на вот эту вот выставку картин и приезжает, – доверительным шепотом сообщила Алена, перегнувшись через стол.

– Неужели? А где именно?

– Этого я точно не скажу, – пожала плечами Алена, – но болтают, будто бы в Гороховой. Я знаю одну коммуналку в Гороховой. Могу предположить, что это именно там – квартира номер тридцать три в четвертом этаже третьей же парадной.

– В Гороховой?! – воскликнул Женя. «Проклятая, проклятая улица!»

– Ой, а что это у вас на манжете на левом? – Алена с любопытством рассматривала его руку.

Женя медленно перевел взгляд на левый рукав плаща. Манжета была пропитана кровью Вали, уже подсохшей и потемневшей.

– А, это… – Судорога прошла по его лицу. – Это все борщ. – Губы растянулись в кривой улыбке. – Вот такой я неловкий. – Смех, похожий больше на скрежет, разодрал горло и грудь. – Ладно, – заторопился Женя, – я спешу. Удачи вам в поисках Вали. Прощайте!

Женя, едва сдерживая себя, чтобы не броситься бежать, вышел из столовой и только уже на улице