Девять жизней октября - И. Ф. Сунцова

– Все как всегда: предположения-то, конечно, есть, но как там на самом деле было… Одним словом, этой ночью-то и убили.

– Ладно, хорошо. Были уже у ней в квартире?

– Не были еще и соседей не опрашивали.

– Тогда мы этим и займемся…

Женя сделал несколько шагов к мутной и грязной после дождя воде, в которой плавали сухие опавшие листья. Его невыносимо тянуло посмотреть на тело в лодке, которую закрывали от него спины работающей группы.

Тело скрюченное, покореженное. Жутко бледная, почти синяя кожа. Темные волосы, разметавшиеся по дну лодки, словно множество длинных черных червей.

И вдруг он вспомнил ее живой. Живой, пускай не очень складной и красивой, пускай с отчужденным взглядом, словно бы она глядела в мир совершенно другой, но живой, дышащей, с бьющимся горячим сердцем в груди. А теперь что ж?.. Сухая, выжатая оболочка вместо человека. Не осталось ничего, даже капли крови в теле. Невыносимо тоскливо стало Жене, так тоскливо, так тоскливо, что захотелось броситься в реку и наглотаться бурой воды. «Она ж еще недавно, всего-то каких-то несколько часов назад, была жива: ходила, говорила, думала – у ней душа была, а теперь?.. А теперь пусто все!.. Потому что я ее умертвил! Я! Я! Я!» Что-то глубоко в животе свернулось комочком и мешало вдохнуть, что-то тяжелое, грустное. Чувство вины раздирало Женю, дикое ощущение того, что он сделал нечто непоправимое, нечто настолько отвратительное, что никогда ему уже не простится. «Да разве может проститься такое?.. Я не просто ее убил, я растоптал, уничтожил ее! Боже, как она мучилась!.. Зачем я не остановился?»

– Женя, идем на квартиру глянем, – окликнул его Санька и махнул ему рукой.

Женя очнулся и отвел глаза от тела в лодке, возле которого суетился фотограф. Санька тем временем распрощался с участковым и направился обратно к машине, где уже собрались Гена, Виталик и Володя.

* * *

В парадной оказалось гораздо холоднее и сырее, чем на улице. Гулял непонятно откуда взявшийся сквозняк, раздавались потусторонние скрипы створок дверей на лестничных площадках. По ступеням навстречу группе очень удачно спускалась пожилая пара, которую тут же взяли в понятые.

Пустая и темная квартира встретила их густым запахом железа. Женя сморщился и инстинктивно потянулся зажать нос пальцами. Они не стали трогать выключатель и вслепую прошли через узкий коридор, погруженный во мрак.

– Еще ничего не видели, но уже сомнений быть не может: убили здесь, – по-деловому сказал Виталик, поправляя на переносице прямоугольные очки. Сказал совершенно без сожаления, как будто бы говорил о каких-то повседневных мелочах.

Жене стало муторно: раз за разом судьба приводила его в эту злосчастную квартиру. Он как во сне, не чувствуя своего тела, просто подчинялся чужой воле, воле Саньки, и делал все то, что ему говорили. Вот и сейчас он прошел в комнаты следом за группой и увидел на полу и стенах черные брызги крови. То самое окно, через которое Женя услышал голоса пьяных бродяг, было почему-то отворено настежь, хотя он его точно не открывал.

– Знаете, что странно, – вдруг подал голос молчаливый Гена. – Странно, что тело зачем-то вынесли, но даже не потрудились кровь убрать. Вот если бы убийца куда-нибудь спрятал тело – это уже другой вопрос, – но ведь тело-то просто спустили с четвертого этажа и кинули, перейдя через дорогу.

– А ты дело говоришь, – заметил Санька и потрепал фотографа по плечу.

«Действительно, как же я не заметил, что столько крови-то? Надо же было отмыть ее! А тело почему не бросил здесь же?» Ночью Жене было совершенно очевидно: Валю нужно вынести из квартиры, но теперь он не мог вспомнить, чем руководствовался, с чего решил, будто бы вынести нужно непременно.

– Женя, что думаешь? Как считаешь, почему убийца поступил так? – обратился к нему Санька и как-то хитро сощурил свои зеленые кошачьи глаза.

Женя дернулся.

– Я? А мне почем знать?.. Не я ж ее это… того…

– Эх, конечно, не ты! – как-то полувопросительно воскликнул Санька. – Ладненько. – Санька обернулся к группе. – Ну давайте, ребятки, к делу. Володя, ты иди по соседям. Гена, Витя, ну вы знаете… Понятые, присаживайтесь, вы теперя тут надолго… А мы пока с тобой, Женька, покумекаем, что да как. – Зеленые глаза нехорошо блеснули.

Женя весь скукожился под этим взглядом, словно Санька все уже понял и только выжидал, когда тот выдаст себя неосторожным словом или жестом.

– Глянь-ка, как странно. – Санька указал пальцем на кровавые брызги на светлой стене. – Зимину, по-видимому, били головой обо что-то, но больше никаких ударов на теле не обнаружили.

Тогда вопрос следующий: отчего такие брызги? Ведь брызги могут быть, к примеру, когда жертву зарезали. От обычного удара об стену их не будет.

Глаза Жени медленно перебежали с кровавых брызг на шестую картину, прислоненную к той же стене. Все мысли Жени как-то разом переключились именно на нее, как будто кто-то насильно заставил его об этом думать. Он присел на корточки перед полотном и вновь пристально вгляделся в него. Три игрока, одна Елена Сергеевна Шумская и… И неизвестно откуда появившаяся девочка лет шестнадцати, темноволосая, голубоглазая, в голубом же сарафане, она сидела за общим столом, на котором теперь стояла пустая и раскрытая птичья клетка. Женя моргнул. Но все осталось неизменным: три игрока, Елена Сергеевна и девочка с проволочной птичьей клеткой.

– Женя-я-я! Ну чего такое? Почему ты меня не слушаешь? – почти обиделся Санька, звавший своего товарища и подопечного и не получавший от него никакого ответа уже добрых пять минут.

– Да… я…

– Да, ты! Я говорю: может, Зимину раскромсала собака, а хозяин собаки вытащил ее тело на улицу? Поэтому и брызги.

– Почему «поэтому»?

– Собака загрызла.

– А, – ответил Женя, продолжая разглядывать картину и думать о своем.

– Что «а»?! – разозлился Санька, видя, что тот его не слышит.

– А что ты спрашивал? – Женя наконец отвлекся и разогнулся в полный рост.

– Ну ты паршивец!.. Болеешь, что ли? По-настоящему?

«Нужна мне эта картина. Нужна! – сам себе сказал Женя. – Но куда я ее дену, если не помню, где мой дом?..»

– Эх, все! Раз ты все равно молчишь, поехали в отдел: Генка, Витька и Володька уже закончили.

* * *

«Главное управление Министерства внутренних дел по городу Ленинграду», – прочитал Женя золотую надпись на красной вывеске над входом, прежде чем его в спину подтолкнул нетерпеливый Санька:

– Ну, что стоишь?

Женя недоверчиво переступил порог, и его тут же снес поток милиционеров в форме. Все были чем-то заняты, у всех во взглядах читалась какая-то