Сторож брата моего - Тим Пауэрс

— С ближайшей почтой я должна отправить письмо, — сказала она и вынула из-под стопки исписанных листов визитную карточку. На ней был записан лишь лондонский адрес, без какого-либо имени.

Энн узнала карточку.

— Ты, — сухо сказала она, — дочь священника, собираешься просить помощи у языческой богини через компанию вервольфов.

Эмили подумала о женщине, которая, как ей сказали, разбилась насмерть, прыгнув с башенки своего поместья в Аллертоне в начале марта прошлого года, о том, как шесть месяцев назад она в этой самой кухне собственноручно ударила ножом кровожадного противоестественного зверя, но сестре ответила с наигранной непринужденностью:

— По крайней мере, он вервольф-католик.

— Чем дальше, тем хуже, — пробормотала Табби.

Эмили вынула чистый лист бумаги, поставила чернильницу и откупорила ее.

Табби, облокотившись на рабочий стол, вытирала руки полотенцем и печально качала головой.

— Не слишком ли глубоко ты ныряешь, — сказала она, — чтобы найти выход на поверхность?

Часть III

Апрель 1847 года

Мир обновив, ночь звезды сыплет.

Иди в холмы, где ветер свищет,

Где хищник яростный летит

И с клюва каплет кровь добычи…

— Эмили Бронте

Глава 13

Ответа от Керзона на свое письмо Эмили так и не получила, а однажды, апрельской полночью, в церкви раздался особенно гулкий удар, и выяснилось, что отмеченная узорами плита на полу раскололась по всей длине.

Эмили обулась в башмаки, надела пальто, взяла Стража и вместе с отцом отправилась по освещенной лунным светом дороге в церковь. Осторожно войдя туда, они в свете фонаря, который держал в руке Патрик, увидели в злополучной плите трещину шириной в добрый дюйм, и священник сразу же поспешил к двери Джона Брауна.

Пономарь тоже встревожился, поспешно замешал у себя в камнетесной мастерской целую тачку цемента, после чего они вернулись в церковь, Эмили держала фонарь, и все они втроем — она, отец и Страж — смотрели, как причетник заполнял раствором устрашающую трещину. Никому из них не нужно было спрашивать других, слышат ли они из-под камня приглушенные шевеление и скрежет, Страж же, по всей вероятности учуяв просочившиеся снизу испарения, грозно рычал до тех пор, пока мастер не бросил последнюю порцию цемента.

Патрик вполголоса прочитал «Отче наш», возвысил голос так, что между высокими потолочными балками раскатилось гулкое эхо, дойдя до неканонических слов breagh gan ainm, означавших на языке древних кельтов «лежи, безымянный».

Когда Джон Браун разгладил цемент вровень с краями трещины в плите, Патрик тяжело присел на корточки и церковным ключом начертил на свежем цементе линии, соединявшие разорванные штрихи выгравированных на камне знаков.

— Этого мало, — сказал он, выпрямившись. — Джон, придется тебе постараться и немедленно начать делать новую плиту с точной копией первоначальных узоров.

— Надеюсь, — ответил Джон Браун, вытирая руки тряпкой, — сделанного хватит хотя бы, пока я не приготовлю новый камень. Не хотелось бы до тех пор поднимать старый.

— Я… не знаю, — ответил отец Эмили. В свете фонаря он выглядел очень старым.

Так же втроем они вернулись в приходский дом. Шарлотта и Энн, дрожа от холода, стояли в ночных рубашках по обе стороны открытой парадной двери; когда Эмили с отцом вошли в дом и Патрик тщательно задвинул засов, все прошли в кухню, и Шарлотта поставила на плиту чайник. Табби сверху поинтересовалась, все ли в порядке, и Патрик крикнул, чтобы она не волновалась и ложилась спать.

Выслушав рассказ Эмили и отца о треснувшей плите и о том, как Джон Браун заделывал ее цементом, Шарлотта задумчиво сказала, вскинув голову:

— Может быть, из-за резкого перепада температуры…

— Нет, — перебила ее Эмили. — Мы все слышали, как это существо ворочается под землей.

— Что же нам делать? — прошептала Энн.

— Со стороны второй половины, призрака Валлийца, не было никаких поползновений, — сказал Патрик. — В прошлые годы вы видели воплощение мальчишки-оборванца в пустошах, но моя стре… — он прервался на полуслове и кивнул Эмили, — наша стрельба, судя по всему, не позволяет ему приближаться к церкви и этому дому с тех пор, как умерла ваша мать. Вам, дети, он не опасен. Я…

— Да он же был в этом самом доме! — вспылила Энн. — В минувшем сентябре, когда вы с Шарлоттой уезжали в Манчестер! В тот день и Эмили, и Брэнуэлл, и я видели его в пустошах, говорили с ним! А много лет назад мы, судя по всему, отдали ему долговые расписки…

Патрик, напугав Эмили, отшатнулся назад вместе со стулом, схватившись за край стола, чтобы не упасть, и резко побледнел.

— В этом доме? Видимый глазу?

Эмили накрыла ладонью его холодные пальцы.

— Мы прогнали его. Да, он был видимый — свое тело он собирал из ворон. Но Страж ранил его и заставил убежать.

— Да поможет мне Бог… — чуть слышно сказал Патрик. — Думал, что католический экзорцизм в 1821 году отменил ее приглашение.

Энн вскинула голову.

— Ее приглашение?

— Чье? — спросила Эмили.

— Ах… ваша мать ведь не знала, что это не просто так. Она увидела на кладбище мальчика, стоявшего босиком в снегу и… что могло быть естественнее, чем пригласить его войти в дом и обогреться.

Несколько секунд все молчали.

— Экзорцизм вполне мог и подействовать, — нарушила тишину Эмили, — по крайней мере, для того чтобы запретить этому созданию входить в дом. Брэнуэлл тоже видел босоногого мальчика на снегу, ему тогда было четырнадцать. И…

— Как вы думаете, много ли времени потребуется, чтобы пригласить сюда еще одного католического священника? — боязливо осведомилась Энн.

Шарлотта налила чай в четыре чашки и взглянула на отца.

— Лично я думаю, что англиканский священник — например, вы сами, отец! — лучше справился бы с этим делом.

— Боюсь, я дискредитировал себя как священнослужитель, когда в те давние годы молился Минерве. — Патрик взял чашку и подул на чай. — Нам нужно срочно собираться и ехать в Европу.

— Что, всем вместе? — спросила Шарлотта. — Неужели мы можем позволить себе такие расходы?

— Нет, — признал Патрик.

— Как же вы покинете своих прихожан? — вставила Энн.

— Я никуда не поеду, — заявила Эмили. — Я здесь живу, и никакие черти не выгонят меня отсюда.

Патрик неуверенно улыбнулся ей.

— Ты всех их перестреляешь, дитя мое, — он несколько раз моргнул и перевел взгляд на Энн. — Что за долговые расписки?

— Это совершенная чепуха, — донесся из коридора новый голос, и в кухню вошел Брэнуэлл. Вероятно, гулкий удар, раздавшийся в церкви, разбудил и его, поскольку он не