Что это за мать... - Клэй Маклауд Чэпмен

Но ты был в наших мыслях.

Всегда в мыслях.

—

Теперь она позволяла тебе плакать часами.

— Ты не можешь просто взять его? — спрашивал я, почти умоляя. — Хотя бы пока он не успокоится?

Она поворачивала голову ко мне и просто смотрела, не говоря ни слова. Когда она смотрела на меня так, меня всегда пробирал холод.

Что она видела? Во мне? На кого она вообще смотрела в те моменты?

—

Мне пришлось самому разбираться, что тебе нужно. Я постепенно научился различать виды плача, понимая, какая нота что означает.

Выстрел из ружья — голод.

Воющая сирена — грязный подгузник.

Свист чайника — одиночество.

Ношение тебя всегда успокаивало. У меня не было другого выбора. Я брал тебя на руки, и мы просто ходили по коридорам нашего дома часами, туда-сюда.

Я пытался убаюкать тебя песней. Тебе очень нравились колыбельные.

— Шёл я однажды, разговаривал сам с собой, и сказал себе самому: «Смотри за собой, береги себя, ведь никто о тебе не позаботится…»

Иногда то, что мы думаем, будто держим лишь в голове, вдруг выползает наружу, находя путь из нашего разума. Эти мысли вырываются через рот, как пузыри воздуха, проскальзывающие сквозь губы под водой. Я напевал тебе колыбельную по всему дому, думая, что никто больше не слышит.

— Я ответил себе и сказал себе в том же духе: «Смотри за собой или не смотри — всё будет так же!»

Грейс подхватывала обрывки детских стишков, доносившихся из коридора, слушая, будто песня была обломком, плывущим по реке.

— Что ты делаешь? — Это прозвучало как обвинение. Сколько времени прошло с тех пор, как я в последний раз слышал голос твоей матери? Я так по нему скучал.

— Просто пою. — Я протянул тебя к ней. — Хочешь подержать его немного—

Твоя мать развернулась и ушла.

—

— Жил-был мальчик, он живёт в своей коже. Когда он вылезет, ты можешь залезть!

—

Время в нашем доме текло гораздо медленнее. Дни сливались воедино. Могли пройти недели, месяцы с твоего дня рождения. Но мы должны были держаться. Нам нужно было сохранять связь.

Нам нужно было оставаться втроём — это магическое число.

Так что я придумывал отговорки. У Скайлера простуда. Какая-то зараза ходит… Грейс просто не в себе последнее время. Ей нужно отдохнуть…  Никто никогда не задавал вопросов и не осуждал нас.

Никто не сомневался.

Но этот дом… Воздух здесь больше не шевелился. Когда ты растешь в этих краях, привыкаешь к влажности. Это просто часть жизни на Юге. Но эта жара была другого рода. Я никогда не чувствовал, чтобы воздух становился таким густым, как подливка, замешанная с слишком большим количеством крахмала.

Если бы я не знал лучше, я бы сказал, что влажность исходит от тебя, Скайлер…

—

Моя ферма по выращиванию мягкотелых крабов не принесла особых результатов. Большинство моих линяющих особей погибли. Они съели друг друга. Как только один начинал линять, остальные набрасывались, разрывая его клешнями и пожирая, пока никого не оставалось.

Я просто не уделял этому достаточно внимания. Видимо, моей мечте о садке для линьки во дворе придётся подождать ещё день. Кроме того, у меня были дела поважнее. У меня был ты, сынок.

Заботиться о тебе было работой на полный день.

—

Ты больше не хотел играть со своими старыми игрушками. Каждый раз, когда я укладывал тебя, чтобы дать отдохнуть своим уставшим рукам, я протягивал тебе пластиковую погремушку или одну из твоих плюшевых зверюшек. — Как насчёт этого?

Ты швырял их через всю комнату и начинал реветь.

реветь

реветь

—

Прорезывание зубов давалось тяжело. Должно быть, это было очень больно, судя по твоему рёву. Я перепробовал всё. Бензокаин. Замороженные кольца для зубов.

Я просовывал указательный палец тебе в рот и водил им по резиновому гребню дёсен, надеясь помассировать их. Может, почувствую, не прорезается ли уже зубик снизу.

Во всех книгах для родителей говорится, что первым обычно появляется один из нижних центральных резцов,