Красный бубен - Олег Владимирович Попов

– Ого! А пластинка выйдет?

– С пластинкой, товарищ Углов, пока обождем. Сейчас это было бы идеологически несвоевременно. Пусть лучше думают пока, что Володю зажимают. От этого его народ больше любить будет.

Высоцкий допел «Баньку», нажал на паузу и налил себе полстакана.

– Кхе-кхе! – покашлял Леонид Ильич. – Володя, не помешаем?

Высоцкий остановился с поднятым стаканом:

– Леонид Ильич! О чем вы?

Брежнев с Петькой прошли в комнату.

– А это вот – хочу тебя познакомить – товарищ Петр Углов.

– Да ну?! – Высоцкий отложил гитару, встал с дивана. – Да я о тебе, дорогой товарищ, столько слышал! Давно мечтал познакомиться! – Он подошел к Петьке и обнял его. Углов засмущался.

– Да чего… это… со мной… мечтали…

– Ну что, мужики, – сказал Брежнев, – теперь нас трое, и нам ничего не мешает по сто пятьдесят дернуть. – Он поставил на стол бутылку.

Высоцкий потряс ее, посмотрел на пузырьки, цокнул одобрительно, рванул зубами пробку и разлил водку в стаканы.

Брежнев подмигнул Петьке – видал! Вот человек!

– Ну, – он поднял стакан, – как говорится, народ и партия едины. И работники культуры само собой. – Брежнев кивнул на Высоцкого.

Такой вкусной водки Петька никогда не пил. Да еще с Брежневым и Высоцким! Он поморщился и спросил:

– С ВДНХ, что ли, водка?

– А то откуда же! – ответил Брежнев. – Из павильона «Космос».

– В деревне сроду не поверят, что я с такими товарищами керосинил. Опять скажут: трепло ты, Углов!

– А мы тебе грамоту выпишем, чтоб не сомневались. – Брежнев протянул Петьке бланк грамоты с гербом СССР. – Пиши, чего хочешь, а мы подпишем.

Петька подумал и написал: «Я, Петр Углов из Красного Бубна…» Подумав еще, над «Петром Угловым» приписал: «…полковник КГБ в отставке» – и продолжил: «…выпивал прямо в Кремле вместе с генеральным секретарем Политбюро ЦК КПСС товарищем Леонидом Ильичом Брежневым и народным артистом СССР Владимиром Семеновичем Высоцким».

Брежнев и Высоцкий расписались внизу.

Петька бережно сложил грамоту и убрал в карман. «Только бы не посеять, – подумал он. – В деревне все обосрутся!»

– Сыграй, Володя, – попросил Брежнев.

Высоцкий взял гитару, кашлянул в кулак и запел:

В заповедных Тамбовских лесах

Появились в ночи вурдалаки,

Упыри-чудаки, ведьмаки-старики

И невиданно злые собаки.

Страшно, аж жуть!..

– Как про нашу деревню, – сказал Петька, когда Высоцкий допел. – У нас там тоже одни покойники теперь.

– Все там будем. – Брежнев угостил всех жвачкой.

Высоцкий подошел к окну, облокотился о подоконник, надул пузырь.

– Купола в России кроют чистым золотом, – задумчиво произнес он.

Петька посмотрел в окно и тут заметил на кремлевской стене какое-то подозрительное шевеление. Он присмотрелся. Человек в черном комбинезоне целился в Высоцкого из снайперской винтовки.

– Владимир Семенович! – закричал Петька. – Ложись! – Он кинулся к окну и закрыл Высоцкого собой.

Прогремел выстрел. Петька увидел, как на его груди расплывается багровое пятно.

Леонид Ильич выхватил маузер и не целясь выстрелил. Злодей схватился за живот, согнулся пополам и упал со стены.

Слабеющей рукой Петька сжал руку Высоцкого.

– Живи, Владимир Семенович… – выдохнул он. – Радуй людей… – И упал на пол.

3

…Кровавое пятно на Петькиной груди расползалось. Шальная пуля вампира попала ему почти в самое сердце.

– Петька! Ты что, Петька?! – Коновалов не верил своим глазам.

Петька вздрогнул. По щеке пробежала судорога. Он открыл невидящие глаза и сказал слабым голосом:

– Живи, Владимир Семенович… Радуй людей… – Последние слова он произнес так тихо, что расслышал их только стоявший ближе всех Абатуров. Петька приподнял голову, повернул и уронил в траву.

– Что?! Что он сказал?! – закричал Коновалов.

– Радуй людей, сказал, Владимир Семенович, радуй людей… – Абатуров закрыл Петьке глаза. – Наверное, ему напоследок что-то хорошее показали.

Коновалов ударил кулаком по крыше и зарыдал.

– Несправедливо это! Один он мне друг был лучший!..

Абатуров положил руку Мишке на плечо:

– Только Бог знает, что справедливо, а что нет.

Глава шестая

Информационный центр сатаны

1

Из остатков крыши соорудили носилки, уложили на них Петьку и понесли в церковь. Впереди с иконой шел Абатуров.

– Отпеть бы его. – Дед оглянулся. – Да где ж теперь батюшку найдешь?.. Эх!.. Ты бы, что ли, Леня, позвонил батюшке еще разок.

Скрепкин передал носилки Мешалкину и полез за телефоном. Сегодня они уже пытались несколько раз дозвониться до отца Харитона. А Хомяков звонил жене, но телефон не отвечал. Юра позвонил Куравлеву. Но и Куравлева не было дома. Наверное, уехал сниматься.

Скрепкин набрал номер.

– Никто трубку не берет.

– Говно твоя трубка! – сказал Абатуров. – Вот раньше телефоны нормальные были. Накрутил диск… «Але, барышня!.. Соедините с МТС…»

Солнце окончательно скрылось за горизонтом.

– Эка! Резко потемнело. – Абатуров перекрестился. – Надо поспешать.

Справа завыло. Истрбесы прибавили ходу.

– Быстрее, товарищи! – торопил Абатуров.

– Стой, кто идет?! Хенде хох! – Как из-под земли, перед ними взлетели руки с длинными ногтями, под которые набилась черная земля из могил, и повисли в воздухе.

Абатуров отшатнулся и налетел на Мишку. Коновалов выпустил носилки из рук. Петькины ноги соскользнули и стукнули его по лодыжкам.

– Занимай круговую оборону, – прошептал дед Семен.

Истрбесы встали с кольями наперевес вокруг носилок.

Монстры шипели из темноты.

Упырь Стропалев кинулся на людей, но отступил. Скрепкин чуть не проколол его.

– Я до тебя еще доберусь! – зашипел вампир.

– Иди на хер! – не испугался Леня.

– Взять их! – приказал Жадов своим рукам. Руки, как истребители, атаковали. Коновалов врезал по одной колом. Рука отскочила и повисла в воздухе. Пальцы угрожающе шевелились. Вторую руку отбил Мешалкин. Приобретенный опыт помогал в борьбе.

– Ребята! – крикнул Абатуров. – Отходим к церкви! Юрка, Степаныч, хватай носилки!

Хомяков и Мешалкин подхватили носилки. Остальные встали вокруг. Дед Семен направил на вампиров икону, но на этот раз не сработало.

Послышались вой и топот. На подмогу Жадову и Стропалеву спешили недобитые вампиры и волки-оборотни. Руки Жадова взметнулись высоко в небо и спикировали. Дед Семен, как щитом, прикрылся иконой. Одна рука стукнулась об нее и отлетела, скрючившись. Вторую отбил Скрепкин. Рука упала на тело Петьки. Коновалов проткнул проклятую руку колом. Кол прошел насквозь и ткнулся в Петьку. Рука монстра вспыхнула. Коновалов поднял кол над головой, как факел.

Жадов завизжал. Хоть его руки и были отделены от тела, какая-то связь между ними оставалась. Он упал на колени.

Воспользовавшись этим, Скрепкин воткнул кол ему в грудь. Монстр вспыхнул. Упал автомат. Скрепкин подхватил его и закинул к Петьке в носилки.

Оставшаяся без центра управления рука монстра бросилась вниз и была наколота Коноваловым. Огонь охватил и ее.

Вампир Стропалев растерялся.

– Я с ним сам разберусь! – крикнул дед Семен. – Он мой!

Стропалев попятился. Он почувствовал силу, которая влилась в Абатурова. Дед, прикрываясь иконой, как щитом, поднял кол и стал похож на пешего святого Георгия, разящего змея. Стропалев уперся спиной в забор. Дед Семен присел, вдруг прыгнул, как Брюс Ли, и врезал Стропалеву колом по скуле, а потом упал на монстра сверху и воткнул кол ему в живот. Стропалев вспыхнул. Скрепкин подобрал второй автомат.

После схватки Абатуров сразу ослаб. И теперь не мог ни двигаться, ни стоять на ногах. Скрепкин и Коновалов усадили его на Петьку.

– Бежим! – крикнул Мешалкин.

И они побежали.

Абатуров пару раз чуть не свалился. Коновалов посоветовал деду прилечь, для устойчивости. Но дед отказался ложиться рядом с покойным, который еще не успел остыть.

– Рано мне еще в гроб ложиться! – От тряски челюсть у него ходила ходуном и слова выходили квакающие.

Монстры буквально наступали на пятки. Конечно же! А как же еще! Во-первых, они обладали сверхъестественной силой, отчего могли развивать высокую скорость. А во-вторых, им не нужно было носить носилки. Люди после смерти тяжелеют в полтора раза. Выходит, на носилках было уже не два, а два с половиной человека. Плюс два трофейных автомата.

Почему же после смерти люди тяжелеют? Казалось бы, наоборот, – потеряв душу, тело должно становиться легче. Но это только на поверхностный взгляд. А если немного подумать, получается, что душа