Красный бубен - Олег Владимирович Попов

«Здесь дьяволу до меня не добраться. Но не смогу же я просидеть тут всю жизнь! Что же мне делать?..»

За окном потемнело. Как будто ветер ворвался в церковь и загасил все свечи.

«Что со мной?! Дьявол ослепил меня! И это самое малое, что он может сделать! Господи! Я не хочу предавать Тебя, Господи! Но и слепой оставаться тоже не хочу! Сделай так, Господи, чтобы я не предала Тебя, и верни мне зрение!»

Лампада над иконой Ильи-пророка вспыхнула и осветила лицо святого. Глаза пророка сверкнули – они были живые!

Ирина отступила назад. Либо она не теряла зрения, либо ей его Божественным образом вернули. Но икона! Икона ожила! Взгляд святого проникал сквозь и видел не только все ее скрытые помыслы и тайны, но и прошлое, и будущее, и что-то еще, чему нет названия.

Ее будто впечатали в огромную ледяную глыбу и одновременно жарили на раскаленной сковороде. Ее будто прижало к земле и поднимало вверх реактивной струей. Ее сжимало, как алмаз, и разрывало, как нитроглицерин. «Это смерть! Слава Всевышнему! Смерть избавит меня! Это Всевышний послал мне ее в ответ на мою молитву!..»

Илья-пророк зашевелился, поднял правую руку, помассировал ладонь. Провел перстами по окладу, стер пыль с позолоты.

– Не бойся, Энни, – сказал он.

Стало спокойно и легко. Она перестала дрожать.

– Это солнечное затмение, – продолжал Илья, – знак Господа, который показывает человекам, что будет, если они и дальше станут жить в мерзости и пренебрежении к слову Божьему, если они будут и дальше попирать имя Господа, путая Его с тем, имя которому легион! – Глаза святого сверкнули. – Истинно говорю, един Бог! – Он воздел палец. – А лжепророки, кои осели повсеместно, сгорят в геенне огненной! И ты сгоришь!

Ирина сжалась в комок.

– Сгоришь, – голос прогремел как колокол, – если послушаешь Сатану! Не трогай палец! Иначе и тебе вечные муки, и всему роду человеческому!

В узкое окошко заглянул первый солнечный луч. Ирина посмотрела на окно, а когда повернулась назад – святой на иконе снова превратился в написанного. На пыльном окладе остался след от пальца Ильи-пророка.

2

К вечеру охотники на вампиров совершенно вымотались, но дед Семен сказал, что останавливаться нельзя, и первым вошел в дом. Глядя на этого старого дряхлого человека, который, однако, не ныл, не кряхтел, не жаловался, а продолжал делать мужское дело, все подтянулись и вошли следом.

Это был дом приятеля деда, Семена Бориса Сарапаева, отца Ваньки-милиционера, который работал в Моршанске.

Семену было нелегко входить в этот дом. «Но Юрке со Степанычем потяжелее моего… Не должен я малодушничать. Боевой дух – это главное на войне».

Дед подошел к фотокарточке на стене. Молодой Сарапаев в гимнастерке и пилотке, сдвинутой на затылок, сидел с гармонью.

– Эх, – Абатуров вытер рукавом слезу, – хороший ты был друг. И запомню я тебя, Боря, таким, какой ты на этой фотке… а не с зубами длинными… О-хо-хо! Ну… ребятки, с чего начнем?..

Коновалов показал подбородком на потолок и сплюнул.

– Чую, там он… гармонист этот из преисподней.

Лестница со двора на чердак совсем сгнила. Она кракнула и переломилась под Угловым. Петька набил очередную шишку.

– Полезли из дома, – сказал Коновалов.

– Из дома опасно, – засомневался Абатуров. – Зайчика пускать неудобно и вообще… Вампир может напасть сверху и сразу куснуть.

Хомяков провел рукой по шее.

– Фигня, – сказал Коновалов. – Нас теперь хрен укусишь! Вона скольких уже истребили!

– Истребитель херов! – сказал Углов.

Вернулись в дом. Подтащили стол под люк. На стол установили табурет. Дед пооткрывал все окна и тренировался пускать зайчиков. Один зайчик попал Углову в глаз, и Петька опять чуть не свалился.

– Что ж ты, старый, делаешь?! – закричал он, балансируя руками.

– Чуешь, Петька, как херово тебе? А вампиру каково?

– Иди ты со своими вампирами! – Углов спрыгнул на пол. – Я не полезу. Меня тут преследуют неудачи.

– Я полезу. – Леня Скрепкин закатал рукава.

– Только рукава раскатай, – посоветовал Мешалкин.

Скрепкин надавил на люк. Крышка откинулась внутрь. Леня замер. Прямо над ним стоял с пистолетом вампир в милицейской форме.

– И не думай, – сказал вампир сиплым голосом.

Леня опустил кол.

– Что там? – спросил Петька.

Мишка махнул ему, чтобы помолчал.

Никто не предполагал, что вампиры не только кусаются, но и стреляют из пистолета. Хотя чего уж тут такого – нажал на крючок, и пуля полетела. А пуля, как известно, дура, она не разбирает, кто ее пустил и в кого она летит. Наивно думать, что вампиры не могут пользоваться огнестрельным оружием. Застрелил и через пулевое отверстие насосался крови.

– Короче, так. – Вампир Ванька цокнул языком. – Или я тебя сейчас пристрелю и всех твоих дружков тоже, или вы уматываете отсюда и все остаются при своих. Понял меня?

Леня медленно разжал ладони. Кол упал на пол.

– Нет базара, начальник. Мы уходим. – Он слез с табуретки на стол.

Люк захлопнулся.

Скрепкин спрыгнул на пол.

– Чего он сказал? – спросил Петька.

Леня сделал жест, подзывая всех подойти поближе. Истребители собрались в кружок.

– Что делать будем? – прошептал Скрепкин.

– Вот мусор! – прошептал Коновалов. – Мы с ним в одну школу ходили! Я и не думал, что из него такое говно получится!

– Я вообще ментов ненавижу, – добавил Углов. – Если б не они, Высоцкий бы сейчас жив был!

– Не по делу базарим, – сказал Абатуров.

– Я думаю, – сказал Хомяков, – уходить отсюда надо. У нас задача – перебить вампиров побольше. Пока с одним вооруженным будем возиться, могли бы за это время десяток невооруженных наколоть.

– Да что там возиться! – выступил Мешалкин. – Спалим дом и все!

– Сразу видно москвича, – сказал Абатуров. – Вместо головы – жопа! Ты что, не видишь, как этот дом стоит? Если его запалим – вся деревня займется.

– Ну, тогда я не знаю… – Юра обиделся.

– Я против отступления, – сказал Коновалов. – У меня конкретное предложение есть. Подогнать трактор, зацепить крышу тросом и снести ее к свиньям кошачьим! Без крыши ему кабздец!

– Ха! – Углов хлопнул себя правой ладонью по внутренней части локтевого сгиба левой руки. – Смерть милиции!

Прогремели выстрелы, в потолке появилась пара дырок.

– Убирайтесь, пока я вас всех не перестрелял! – закричал сверху Сарапаев. Снова прогремели выстрелы, и в потолке появилось еще несколько дырок.

Истребители поспешно покинули дом.

– Эй, ментяра! – закричал с улицы Петька. – Побереги патроны! Не забудь оставить последний для себя!

– Дурак ты, Петька! – Дед усмехнулся. – Кому ты это говоришь?

3

Трактор Мишка оставил возле своего дома. Это когда он решил напиться из-за ссоры с Витькой Пачкиным. Он оставил трактор, чтобы спьяну опять не накуролесить.

Мишка торопился. Хотелось побыстрее снести крышу Сарапаеву.

Возле церкви решил проверить, как там Ирина. Он подергал дверь, постучал и крикнул:

– Ира! Это я, Мишка! Чего закрылась?

– Это вы, Михаил?

– А кто ж еще? – У Мишки встал. – Я, Михаил-архангел!

Ирина открыла.

Мишка заулыбался:

– Я это… проверить пришел, все ли с тобой в порядке, а то затмение же было… А мы мусоров собрались кончать. Прикинь, они на крыше засели и отстреливаются! Я за трактором пошел. Хотим трос к крыше подцепить и трактором дернуть. Снесем, на фиг, крышу ментам – и конец!.. – Мишка помолчал. – Как здоровье?

– Нормально. – Ирина пожала плечами.

Чувство Коновалова немного окрепло.

– У тебя случайно немцев в родне не было?

Ирина насторожилась. С чего это он задает такие вопросы?

– Нет, не было. Папа из Тамбова, а мама – татарка.

Мишка пережил небывалый подъем. Его организм так же хорошо теперь реагировал не только на иностранок, но и на своих русско-татарских девчат. Он не слушал, что говорила Ирина, а только улавливал своей высоко задранной антенной положительные вибрации ее голоса. Он забыл, куда шел и что ему надо, – все было забыто и отброшено!

– …А мой прадедушка по маме…

– Ирина!.. Выходи за меня замуж.

Пирогова растерялась. Поведение русских не поддавалось анализу. Едва ей начинало казаться, что она наконец-то поняла русских и их душу, как опять что-то сбивало с толку.

– Миша…

– Я серьезно!.. Перебьем вампиров – и вся деревня наша. Будем жить в каком хочешь доме. Барахла осталось – во! Трактор у меня есть. Работать буду.