Красный бубен - Олег Владимирович Попов

человеческая подобна воздушному шарику, наполненному водородом, всю жизнь подтягивает человека наверх, к Богу. А тело – гиря, которая держит душу, чтобы она не улетела. Как у водолазов, которых вода выталкивает на поверхность, а тяжелые свинцовые подошвы водолазных ботинок позволяют передвигаться по дну. Тело без души – как мертвый водолаз на дне морском в свинцовых ботинках. Он, как водоросль, колышется вокруг своих ботинок, и только глубоководные рыбы иногда заглядывают сквозь стекло шлема в его мертвые глаза.

Мешалкин и Хомяков выдохлись.

– Давай подменим! – крикнул Леня.

Они на ходу передали носилки Коновалову и Скрепкину.

Уже на крыльце дед Семен не удержался и сковырнулся вниз, кубарем скатился по ступенькам, сбил Мешалкина и откатился к колодцу.

Дверь распахнула Ирина.

– Мы сейчас! Только Петьку занесем! – Коновалов и Скрепкин скрылись в церкви.

Из кустов выскочила Лиза Галошина, схватила деда за ногу и потащила в кусты.

– Па-ма-ги-те! – Дед слабо отпихивался второй ногой, хватаясь руками за колодезный сруб.

Игорь Степанович в два прыжка подскочил к Галошиной и проткнул вампирку, как в молодости на учениях протыкал штыком мешки с соломой. Галошина вспыхнула. Хомяков стряхнул ее останки с кола.

А Юра уже затаскивал деда в церковь. Костлявая задница старика пересчитала все ступеньки, которые он построил своими руками.

– Догоняй, Игорь Степаныч! – Юра скрылся внутри.

2

Игорь Степанович забежал в церковь – и едва захлопнул за собой дверь, как его вырвало прямо на пол. Голова закружилась, ноги подкосились. Что с ним? Только что он чувствовал себя нормально, как вдруг ему резко поплохело. Может, у него инфаркт? Хомяков присел на корточки. Капельки пота стекали со лба на нос и капали с кончика на офицерские зеленые брюки. Перед глазами все плыло. Словно в тумане, Игорь Степанович видел, как Коновалов и Скрепкин сняли с носилок Петьку и переложили в гроб, который из подвала принес его зять. «В церкви всегда есть гроб. Это хорошо», – подумал Хомяков. Его снова замутило и вырвало на штаны. Игорь Степанович повалился набок и потерял сознание.

– Что это с ним? – Мешалкин потряс Хомякова за плечо. Хомяков поднял голову. – Что с тобой, Игорь Степаныч?

– Не знаю… – Тесть сел. – Как-то поплохело резко… Может, я микроинфаркт перенес на ногах?.. Или микроинсульт… Я в них не разбираюсь… – Он отер рукавом рот.

– А сейчас как себя чувствуешь?

– Да вроде получше… Отпустило вроде… – Он посмотрел на свои брюки, на пятно исторгнутой из желудка пищи и подумал, что среди этих остатков наверняка есть то, что он принимал еще в Москве, когда и предполагать не мог, в каком переплете окажется. – Нехорошо я тут… Надо бы подтереть… непорядок… – Он повернул голову и почувствовал резкую боль. Он потрогал шею – шея сильно распухла. И тут Хомяков понял, почему ему не по себе в церкви. «Ерунда! Эта сволочь куснула меня несильно. Просто прихватила зубами, слегка оцарапала. Яда вампирского напустить не успела. Значит, в шею просто попала инфекция. Обыкновенная грязь. Вот шея и распухла. Ничего страшного. Надо попросить у деда йод или зеленку… Нет, лучше не буду. Они подумают, что я превращаюсь в вампира, и проткнут меня!»

– Игорь Степаныч, – донесся до него, как сквозь толстое стекло, голос зятя. – Игорь Степаныч, ты в порядке?

Хомяков повалился на пол и услышал:

– Опять отрубился! Вот ведь! Наблевал тут! В церкви! Неизвестно еще, как Бог на это посмотрит! На хрена он вообще приехал? Сидел бы в Москве и не совался!

Голос зятя постепенно стих, будто ушла в сторону радиоволна.

3

Хомяков сел и огляделся.

Гроб с Петькой стоял на месте. Под иконой седобородого святого сидел дед Семен и тяжело дышал. Из угла в угол ходил Скрепкин, пытался дозвониться кому-то. Ирина с тазиком воды прошла мимо. Игорю Степановичу страшно захотелось пить. Он протянул руку, чтобы задержать ее, но рука прошла сквозь тело девушки. Хомяков успел заметить, как Коновалов подмигнул Ирине и та отвернулась… Он умер или что?

Поднялся. Никаких неприятных ощущений в теле не осталось – ни усталости, ни боли, ни тошноты. Ничего не осталось. Он чувствовал себя никаким. Шагнул вперед и прошел сквозь Мешалкина. Оглянулся, посмотрел в лицо зятю, попробовал двинуть ему в нос, кулак утонул в переносице, будто он бил голограмму. Хотя это большой вопрос – кто из них голограмма. Кто-то лежал на полу. Кто-то знакомый в защитного цвета брюках. Игорь Степанович обошел Мешалкина, а не стал проходить сквозь него – и увидел, что на полу лежит он сам в неприглядном виде. Подошел ближе. Рот слегка приоткрыт, руки раскинуты. Рубашка вылезла из брюк.

Игорь Степанович хотел рассмотреть получше, но тут что-то загудело прямо в его голове и потянуло за собой наверх (или вниз?). Ноги Хомякова оторвались от пола, и он полетел. Он прошел сквозь потолок, пролетел сквозь толстые перекрытия, пролетел над лестницей, сквозь холодные камни вылетел на воздух и врезался в летучую мышь. Прошел сквозь нее так же, как и сквозь все остальное, но мышь почувствовала Хомякова, метнулась в сторону, запищала.

Хомяков плавно опустился на колокольню.

– Я звал тебя, – услышал он голос.

Хомяков попытался оглянуться, но не смог.

Голос за спиной засмеялся:

– Теперь ты принадлежишь мне. И даже поворачиваться можешь только по моему велению.

– Кто ты? – Игорь Степанович спросил это без помощи языка и голосовых связок. Просто послал мыслеформу.

– Я твой хозяин.

Хомякову не понравился ответ.

– Если тебе не нравится, пусть я буду твой главнокомандующий.

– Так точно, товарищ главнокомандующий. – Мыслеформа сложилась сама собой и отправилась по назначению.

– Вольно! Тебе повезло. Дочка и внуки ждут тебя! Слушай внимательно! Ты спустишься вниз и вернешься в тело. У тебя останется пятнадцать минут до окончательного превращения. Ты должен достать из-за иконы Ильи-пророка шкатулку. Возьмешь ее и принесешь мне. Если не уложишься и останешься в церкви – сгоришь, как факел. Это все. Если выполнишь задание, тебя ждет награда. Если нет – мучительная смерть. Кру-гом!

Игорь Степанович развернулся – раз-два! – и увидел прямо перед собой Таню, Игорька и Верочку.

– Папа, – сказала Таня, – нам так тебя не хватает!

– Дедушка! Мы очень по тебе соскучились! – сказали Игорек и Верочка вместе.

– Папа, ты должен выполнить задание, и тогда все будет хорошо. Иначе мы все погибнем. Иди, у тебя мало времени.

– Иди и возвращайся с победой! – прогремел в голове Хомякова голос главнокомандующего.

Игорь Степанович оторвался от пола, взлетел вверх, перевернулся в воздухе и, головой вниз, полетел обратно. Он беспрепятственно прошел сквозь стены и снова оказался в церкви. Случайно коснулся Ирины и тут же все про нее узнал. Он узнал, что она никакая не Ирина Пирогова, а американская разведчица Энни Батлер. Хомяков пролетел через Мешалкина и узнал, что зятек по дороге в деревню трахнул продавщицу в киоске, а сегодня днем вдул американке. Дотронувшись до Коновалова, Хомяков узнал, почему у того встает на шпионку. Дед американской шпионки был выходцем из Германии, а у Мишки вставал на немок. На немок же у него вставал потому, что он был незаконным сыном Абатурова.

Деда Семена Хомяков коснулся нарочно. Ему стало любопытно узнавать о людях самое сокровенное. Но, коснувшись Абатурова, Хомяков узнал только то, что у деда чешется жопа и он мучается, потому что считает богохульством почесать ее в Божьем храме. Абатуров не знал, что Мишка – его сын.

Про Скрепкина Хомяков узнал, что его в школе изнасиловал учитель и это здорово повлияло на всю его жизнь.

Хомяков вернулся в тело.

4

Он открыл глаза. Мешалкин широко улыбнулся и развел руки, как будто собирался обнять тестя.

– Игорь Степаныч! Очнулся? Как же ты нас напугал!

Хомяков попробовал покрутить головой. Шея почти не поворачивалась. Она сильно опухла и горела. Он подтянул воротник вверх.

Мешалкин протянул руку. «Вот сволочь!» – подумал Хомяков. Он попытался подняться самостоятельно, но рука проехалась по блевотине. Игорь Степанович сел на задницу.

– Эх! – Мешалкин хлопнул в ладоши. – Да что же ты, Игорь Степаныч? Копчик сломаешь!

– Отставить! – Хомяков отер руку о штаны и посмотрел на зятя так, что тот вздрогнул и отступил. – Где тут Ильи-пророка икона?

– А тебе зачем? – спросил Абатуров.

– Мне видение было. Надо ему поставить три свечки.