Тайна хрустальной вазы - Shuts-Balcevich Sonsaku

Кларисс нахмурилась, пальцы бессознательно сжали Маховик так, что костяшки побелели. Интуитивный страх сжал сердце:

— Ты о ком? — Голос сорвался резко, требовательно.

Агата резко отвела взгляд. Маска на мгновение дрогнула, показав бездну усталости и чего-то еще…

— Ни о ком, — голос снова став ледяным и отстраненным. — Уходите. — подняла руку, указывая на рвущийся за спиной Кларисс и Марка вихрь света портала. Движение вызвало новый каскад трещин по предплечью. — У меня… не так много осталось. Чтобы попусту проводить время.

Последние слова прозвучали как приговор. Финальный отсчет.

Они шагнули. Не по своей воле, а повинуясь жертве. Портал всосал их — не в тоннель, а в водоворот ослепляющего золота и ледяного сияния. Их охватило не физическое движение, а каскад чужих жизней. Как это — быть мертвыми в тысячах реальностей? Мысли Кларисс метались, цепляясь за обрывки видений, пронесшихся, как вспышки молнии:

— Марк, падающий с обрыва в Туманых горах, его крик теряется в реве ветра.

— Серж, сгорающий заживо от прикосновения к запретной Книге Смерти, его очки плавятся на лице.

— Сама Кларисс, истекающая кровью на холодном полу темницы, шрам на руке пылает проклятым огнем.

— Люсиль, растворяющаяся в собственной иллюзии, ставшей слишком реальной.

И среди этого ада — один образ, повторяющийся, назойливый, как кошмар:

Они с Марком. Где-то теплом и уютно. Ее голова на его плече. На ее пальце — простое золотое кольцо. Его рука сжимает ее ладонь. Они женаты. Счастливы. А потом — взрыв света, крик, и… пустота. Всегда слишком рано. Всегда "всего ничего".

Эти видения обжигали. Краснели от стыда и нелепой радости при виде того кольца. Страдали от невыносимой боли преждевременной потери. Неужели им суждено? Неужели счастье — лишь короткая передышка перед неминуемым концом?

Марк сжимал руку любимой девушки так крепко, что кости ныли. Его дыхание было прерывистым. Видел то же самое. Свой труп в десятках вариаций. И их общую жизнь — короткую, яркую, оборванную. В глазах, когда они мельком встретились в сияющем хаосе, читался не только ужас, но и немой вопрос, и смутная надежда, смешанная с яростью против рока. Женаты? С ней? Возможно ли это? И как отнять у этой возможности "всего ничего"?

Свет схлынул.

Холодный утренний воздух. Запах мокрой травы и камня. Знакомый гул Академии Вечного Пламени за спиной. Они стояли на том самом месте, у подножия шпилей, где неделю назад сидели впятером и смотрели на Левиафана в облаках.

Марк и Кларисс все еще держались за руки. Пальцы сплетены так естественно, будто делали это всегда. Они медленно повернулись друг к другу. Глаза — широко раскрытые, полные остаточного ужаса от пережитого в портале, от вида распадающейся Агаты, от знания о бесчисленных смертях… и того единственного видения с кольцом.

Над ними, в высоком стрельчатом окне учебного корпуса, мелькнули знакомые силуэты. Серж, что-то увлеченно объясняющий, размахивая книгой. Люсиль, скептически поднявшая бровь, но слушающая. И… Агата.

В небе, величественный и безмятежный, плыл Левиафан — облачный кит, символ путешествия, после которого нельзя вернуться прежним. Он смотрел на них сверху. Безмолвный. Всевидящий. Вечный.

Их руки все еще были сплетены. Пульс Кларисс бешено стучал в висках, отдаваясь в ладони Марка. В его глазах, поверх ужаса и решимости, читалось что-то новое. Что-то, принесенное видением из портала. Что-то, заставлявшее ее сердце сжиматься от боли и… страшной надежды. Они вернулись. Но цена возврата висела над ними, как лезвие. А песок в Маховике Агаты все пересыпался. Где-то. В небытии.

Глава 6. Танец журавлей на краю пропасти

Портал захлопнулся за спинами Марка и Кларисс, как пасть гигантского зверя, поглотив последний отсвет золота. Ослепительная тишина, тяжелая и липкая, рухнула в Библиотеке Душ. На мгновение.

— НЕЕЕТ! — вопль Люсиль разорвал тишину, отчаянный, как крик раненой птицы. Тень Хранителя, холодная и невесомая, как паутина изо льда, все еще сковывала ее щиколотку. Серж, оглушенный, с окровавленным виском от удара при падении, лежал рядом.

Хранитель, его мертвенное лицо искажено нечеловеческой яростью. Кандальщик и "сурок", оправившись от ледяных оков Люсиль, ринулись вперед, их когтистые тени уже нависли над подростками. Безвыходность сжала горло стальным обручем.

И тогда Люсиль взревела. Не от страха… От ярости! От невозможности сдаться. Вскинула руки не для тонких иллюзий. Рванула саму влагу из воздуха, из каменных стен. Ледяной шквал, белый и ревущий, как разъяренный полярный медведь, обрушился не на демонов, а перед ними. Он — ослеплял. Тысячи острых кристалликов льда, взметнувшиеся вихрем, превратили пространство между ними и палачами в непроницаемую, режущую лицо и руки, стену. Слышался лишь яростный рев ветра и дикие вопли ошарашенных демонов, натыкающихся друг на друга в белой мгле.

— СЕРЖ! ДВИГАЙ! — Люсиль, не помня себя, рванула его за рукав. Адреналин придал сил.

Они кубарем скатились за ближайшую груду опрокинутых стеллажей. Книги, как спящие летучие мыши, с грохотом посыпались сверху, прикрывая их. Пыль вперемешку с ледяной крошкой забила рот и нос. Серж, давясь, попытался поднять руку. Пальцы дрожали. Он сконцентрировался, пытаясь вызвать голографический интерфейс своей кибер-магии — силовые линии, руны анализа, карту энергетических потоков библиотеки. Но разум, обычно острый как бритва, был пустым экраном с помехами. Слишком больно. Слишком страшно. Слишком мало сил. Магия высасывалась годами за минуту чтения.

— Не… не выходит… — прохрипел он, потирая запястье. Там, глубоко в мякоти ладони, торчали несколько осколков хрусталя — те самые, что вылетели при взрыве Агаты. Они складываясь в миниатюрное, болезненно знакомое созвездие Левиафана. Серж с горькой усмешкой провел пальцем по холодным граням. Звездная карта их гибели…

— Дай сюда, — голос Люсиль был тихим, но твердым, порвала подол своей некогда элегантной мантии. Полоска темно-синей ткани, теперь грязная и мокрая, стала импровизированным бинтом. Она ловко, с неожиданной нежностью, перевязала окровавленную ладонь, стараясь не задеть осколки. Пальцы касались кожи — ледяные, но удивительно аккуратные.

Тишина за баррикадой из книг была зловещей. Метель стихла. Слышались только тяжелые шаги и хищное сопение где-то совсем близко. Демоны искали.

Люсиль не поднимала глаз от перевязки. Говорила шепотом, будто боялась, что слова привлекут твари:

— Я… я его люблю, знаешь? — не назвая имени. Не надо было. Марк. Его образ висел между ними — дерзкий, яростный, живой. — С первого курса. Когда он вломился на лекцию по Иллюзиям, весь в саже после взрыва в лаборатории рун, и заявил, что это "просто фейерверк". — Губы дрогнули в попытке улыбнуться, но получилась лишь гримаса боли.