Писец войска - Олег Мамин

class="p1">В конце концов, я же не настоящий египтянин. Христианские представления о душе не совпадают с древнеегипетскими. Я просто не верю, что душа такая. По крайней мере моя, крещёного человека, — точно иная.

Паук никак не реагировал, словно просто был фоном. Он шевелился, плёл паутину, но не вмешивался, как я предполагал.

Зато появилась сова. Точнее, ба чернокожего колдуна в форме совы. Лицо его было в костяной маске с клювом и большим отверстиями для глаз, так что определил сразу, кого она изображает. Сквозь маску видно кожу, так что и в расе его не сомневаюсь. Только особенность её в том, что она не говорит «угу», как привычные мне совы-филины. Эта кричит «хи-хи-хи», будто смеётся.

А вот породу своего союзника я затрудняюсь определить. Просто птица, каких я никогда не видел.

Анхесенамон и колдун начали сражаться в воздухе, совсем по-птичьи, ничего в их поединке человеческого не было: кидались друг на друга с когтями, хлопали крыльями и даже кусались, правда, в холостую. Только зубами щёлкали так, что я на земле слышал.

Сова была крупнее раза в полтора, и Анхесенамон проиграл, с подбитым крылом и изодранным, окровавленным телом спланировал, кружась, на песок. Сова не последовала за ним, кружилась между коконами и что-то проверяла. Она тоже сильно ранена, и не решалась нападать на нас двоих.

Я побежал к напарнику, хотел посмотреть, чем смогу ему помочь.

Едва приблизился, услышал величественный голос:

— Ты хорошо постарался.

Мне захотелось убежать.

Хоть голос раздался у меня за спиной, я ни на секунду не сомневался, кому он принадлежит. И мне это совсем не нравится. В действие приведён как раз тот сценарий, которого я опасался.

Человек с головой волка, которому даже Анхесенамон вряд ли достал бы макушкой до подмышки, прошёл мимо меня, вызвав непроизвольный вздох облегчения. Не к месту подумалось, что в этом времени его так ещё не изображают, но это же мой сон, я-то знаю, каким будет Вепвавет в Новом царстве.

Упуаут словно подслушал мои мысли (а может и подслушал, бог же) и обернулся чёрным шакалом, дважды лизнул страшную рану на виске Анхесенамона. Та тут же зажила, но волосы в том месте стали серыми, по цвету как шерсть пустынного волка.

Бог опять принял облик получеловека:

— Просыпайся. Бери людей и нападай на нубийцев в мире людей. А мы тут со все разберёмся с твоим… другом, — Вепвети повернулся ко мне, сверкнув глазами. Ох, совсем не милосердный этот бог! Бог войны!

Мы остались вдвоём. Он указал на небо, взмахнул, приглашая, что-то вроде бы даже сказал…

Я очнулся на лодке. На палубе настоящей деревянной ладьи.

— Господин! Он очнулся! — завопил голос. Женский! Откуда тут женщины? Да и вообще, где это я?

Не сразу получилось понять, реальность это или продолжение сна.

Эх, вздорная визгунья вспугнула сон. Там точно что-то ещё было, но как часто это бывает со снами, я тут же позабыл, отвлёкшись на события в реальности.

Впрочем, то, что было до взмаха бога войны, помнил отлично. А вот дальнейшее…

— Три дня не просыпался, — надо мной нависла тень. Из-за солнца не различаю черт, но такой здоровяк среди моих знакомых только один. Только вот поза у него какая-то странная, голову повернул в сторону. Неужели перекосило сердешного после ранения во сне?

Я встал с некоторым трудом. Тело затекло, но вроде всё в порядке, никаких ранений на мне нет.

И понял, отчего это большое дитё так странно развернуло голову: у него висок посерел, точно так же, как во сне. Хвастается, мол, не ты один такой особенный.

Глава 3

Первое, на что обратил внимание после пробуждения, что ещё семь человек красовались с отметинами Упуаута — именно столько выжило после нападения на крепость.

Павшие лежат на плотах, которые привязаны к ладьям. Их похоронят на родине, ведь иначе им не видать вечности. Тела в ужасном состоянии, именно поэтому они поодаль, на тростниковых лодках. Ими правят захваченные пленники из чёрной расы, единственной одеждой которых являются тряпки… на лицах. Запах, ужасный в таком-то климате. Мы идём на парусах, так что ветер дует как раз с той стороны, делится с нами ароматом смерти.

Ещё пять человек, включая моего земляка Яма, остались охранять покой моего тела, когда Анхесенамон вернулся в реальность, а я остался в мире снов. Эта пятёрка вообще не пострадала, но и метки не получили, не участвуя в сражении.

Основные потери пришлись на начало боя, когда ещё не все союзники были разбужены. Колдун был не один, а с охраной. Не знаю, сколько их было, посчитаем в Храбрости Двух Земель — отрубленные руки как доказательства воняют у каждого в мешочке, так что не ошибёмся. Голова в маске тоже едет с нами в крепость. И тоже воняет.

А лодки… Не смогли захватить все. Только три штуки отправились на север. Две остались в Кубане, а остальные просто-напросто сгорели. При атаке применяли ту самую зажигательную смесь, которой мы намеревались остановить флот. Только швыряли её в крепость, с её помощью хотели уничтожить ворота.

Когда они уже полыхали, их сняли с петель, выбили изнутри и толкнули. Вниз по склону (крепость стоит на холме), они заскользили и, подчиняясь изгибам ландшафта, угодили прямо на один из тростниковых плотов. На пристани начался пожар, который, правда, быстро потушили. Полностью уничтожены только тростниковые лодки, да и то не все, но, те, что уцелели, требуют ремонта.

Над крепостными воротами загорелись балки — они тоже были из дерева. Стена обрушилась.

Оказалось, что внутри уже шёл бой — проснувшиеся сражались поработителями, и Анхесенамон повёл людей на подмогу.

Трудно сказать, где воины привирают, рассказывая эту историю, а то что всё было не так — несомненно. В мелочах их истории отличаются. Сдаётся мне, что руки они начали рубать у ещё спящих. Нубийских наёмников в крепости много было. Уж слишком их мешки, воняющие разложением, пухлые.

И трофеев подозрительно много, при том, что крепость освободить не удалось. Колдунов было два, второй пришёл на запах дыма из поселения на соседнем берегу. Говорят, что именно пришёл по воде, без всякой лодки. Так вот, тот второй, более могущественный, переломил ход сражения, снова погрузил в сон и взял под контроль всех, разбрасывая какой-то порошок.

Именно так воины и получили метки на висках — их, защищаемых богом, враждебное колдовство не коснулось.

Я попытался выяснить, как они в восьмером