Ведьмин камень - Генри Нефф

Нью-Йорка сегодня в двадцать один тридцать вечера. Следующий – в восемь завтра утром, но это уже слишком поздно. Нам нужно добыть реликвию и успеть на рейс в половине десятого, иначе все пропало. Я не представляю, каким образом мы сможем это провернуть.

Комок проверил расчеты Мэгги.

– А ты учла разницу во времени?

– Что?

– В Нью-Йорке сейчас семь утра, на пять часов меньше, чем в Риме.

Мэгги чуть не хлопнула себя по лбу. Вот идиотка! Она совершенно забыла о часовых поясах, а это полностью меняло дело. Они могли сесть на первый рейс завтра в восемь утра и успеть в Схемердаль вовремя! Она наклонилась к брату и стиснула его в объятиях.

– Ты гений!

Комок покраснел.

– Возможно.

Воспрянув духом, Мэгги с удвоенной энергией принялась искать подходящие священные реликвии. У Дрейкфордов, естественно, не было компьютера, но они пользовались интернетом в публичных библиотеках. Поиск был делом несложным; у них в распоряжении имелись все данные. Мэгги с трудом верила своим глазам: в Сети хранилось огромное количество информации, тщательно собранной и упорядоченной. Следующие несколько часов они с Комком занимались тем, что просматривали виртуальные туры по различным христианским святыням и базы данных, в которые были внесены все римские реликвии и их местонахождение. Интернет был настоящей золотой жилой.

Комок называл подходящие предметы, а Мэгги записывала данные. Они отбрасывали реликвии, имевшие отношение к Иисусу Христу, предполагая, что вокруг них полно туристов и охраны. Также они избегали громоздких артефактов. Составив предварительный список, они принялись выбирать те, что находились ближе всего к отелю. Пока они работали, Мэгги ощутила прилив адреналина. Она гордилась собой, тем, как быстро и четко ей удавалось решать проблемы – и это под таким давлением! Что бы это ни было – замена сломанного магического горшочка, уход за демоном, лишившимся сердца, поиск священной реликвии, – Мэгги справлялась великолепно.

Она просмотрела список.

– Что думаешь насчет голов?

Комок отвлекся от смартфона.

– Извини. Ты имеешь в виду настоящие головы?

– Они же усыхают со временем, верно? Наверняка такая древняя голова влезет в рюкзак.

Комок смотрел на нее очень серьезно.

– Мэгги, ты говоришь о человеческой голове.

– Да. О голове, которая человеку больше не нужна.

– Но другим она нужна, – возразил Комок. – Люди верят в эти головы. Они важны для верующих.

– Комок, сейчас не время проявлять брезгливость.

– Это не брезгливость. Дело не в этом. Просто я думаю, что неправильно красть предмет, который дает множеству людей… я не знаю. Надежду.

Мэгги снова принялась перечитывать список.

– Это все очень прекрасно и благородно, – рассеянно произнесла она. – Но если кража какого-то заплесневелого черепа означает, что мы вернем отца, тогда я украду этот заплесневелый череп. Если это грех, Бог может просто записать его на мой счет.

Комок молчал, что было дурным знаком. Подняв голову, Мэгги увидела, что он пристально смотрит через стекла очков. Он был похож на охваченного сомнениями птенца филина, размышляющего, стоит ли начать ухать.

Мэгги положила список на стол.

– Ну что?

– Я тоже хочу снять проклятие, – сказал Комок. – Ты не единственная, кто хочет вернуть отца.

Мэгги улыбнулась.

– Я знаю, что ты тоже об этом мечтаешь. И мы уже совсем близко! Ты нам очень помог, Комок. Правда. Я так горжусь тобой.

– Спасибо, – пробормотал Комок, но вид у него был далеко не радостный. – Но я думаю… Наверное… Я имею в виду, что я тоже хочу гордиться собой. Но я не уверен, что смогу гордиться тем, что украл вещь, необходимую другим людям. Даже если это будет старый череп.

У Мэгги заканчивалось терпение.

– Комок, я все понимаю. Если бы существовал мирный и приятный способ сделать это, я бы первая проголосовала «за». Но другого способа нет. Вспомни, в свитке Синьоры не сказано, что предметы будут уничтожены после того, как мы снимем проклятие. Откуда нам знать – может, реликвия останется целой и невредимой. В таком случае мы вернем ее и извинимся, ладно? Мы просто позаимствуем ее на время.

Комка это не убедило.

– Не знаю. Мы же «заимствуем» не из супермаркета. Это все-таки церковь…

– Ах вот оно что, – протянула Мэгги. – В этом все дело? В том, что мы собираемся ограбить церковь?

– Наверное.

Мэгги рассмеялась.

– А чем церковь отличается от супермаркета, черт побери? У нас в Схемердале есть церковь. Ее пастор заставляет меня называть себя злобной, низкой и грешной, прежде чем я войду в дом покойника. А потом отходит в сторонку, чтобы я могла зайти и принять на себя чужие грехи, за которые отправлюсь в Ад. И знаешь, что я говорю себе прежде, чем войти?

Комок очень тихо ответил:

– Нет.

– «Войди. Выйди. Возвращайся домой», – прошипела Мэгги. – Я говорю это каждый раз, Комок. Это моя мантра, заклинание на удачу. Знаешь, кто меня этому научил?

– Нет.

– Папа научил. Потому что однажды, когда он проделал все это недостаточно быстро, ему чуть не выбили глаз камнем. Когда он упал, они не остановились и продолжали забивать его камнями. Он не пришел домой, и мы с мамой пошли его искать. Мы нашли его в том ручье у съезда с шоссе. Крови было столько, что я решила, что он умер.

По щеке мальчика скатилась слеза.

– Я не знал.

– Ничего страшного. Ты тогда еще не родился. Но, может быть, тебе стоит призадуматься на пару секунд кое о чем. Ты ни хрена не знаешь о том, что происходит в деревне и кто такой преподобный Фэрроу. Мама ограждает тебя от этого и правильно делает. Но если ты хочешь об этом поговорить, давай поговорим. Церковь плевала на нас несколько веков.

– Но не эти церкви, – возразил Комок, показав телефон.

– Собор ничем не отличается от сарая, который называют церковью у нас в Схемердале.

– Нет, отличается.

– Правда? Чем это? В соборе больше позолоты? Потолки выше? Витражи есть? Если блестящее барахло имеет значение, тогда Лас-Вегас, черт бы его побрал, – это Святая земля.

Комок ничего не ответил. В глубине души Мэгги хотелось дать ему пощечину, тряхнуть его как следует, чтобы вложить в мозги этого неженки хоть немного здравого смысла. Но она просто вздохнула и постучала пальцем по своему списку.

– Все они одинаковые, – сказала Мэгги. – Все церкви, большие и маленькие. А люди, которые там хозяйничают? Они ведут себя так, словно знают ответы на все вопросы. Но если ты не ходишь по струнке или хоть чем-то отличаешься от остальных, тогда начинается: «Будь ты проклят, гребаный грешник. Гореть тебе в геенне огненной…»

– Мне не нравится, когда ты бранишься, – напряжено произнес Комок.