Азбука для побежденных - Екатерина Витальевна Белецкая

— Нормально, — не согласилась с ней тётя Мирра. — Даже хорошо, когда есть кто-то, кто может тылы защитить. Сама подумай, как оно порой поворачивается. Ты, Поля, пойми: бывает так, что последние первыми становятся. Обломают какому-нибудь Петрикору его крылья, повыдерут перья — а такое тоже бывает — кто его прикроет? Правильно. Этот ваш Вар и прикроет. Официантки чего про него сказали?

— А то вы сами не знаете, — хмыкнула Аполлинария. — Похвалили. Особенно сильно лес им приглянулся, который Вар около своего дома придумал.

— Лес… — протянула тётя Мирра. — Эка он размахнулся. Не ожидала.

— Почему? — не поняла Аполлинария.

— Ох, Поля, тут сложно. Лес, он, в некотором смысле, много на что похож, — уклончиво ответила тётя Мирра. — И поляны на нём встречаются. С цветами, — со значением добавила она. — Да и животное какое-то удивительное ты в парке не встретишь, оно только в лесу водится обычно, и нигде больше. Вот и кумекай, девочка, какой бриллиант тебе в результате перепал. А мы, дуры старые, не разглядели.

— Да, что верно, то верно, — покивала баба Нона. — Это мы проштрафились.

— Значит, лес — это хорошо, — Аполлинария задумалась. — И не просто так мне Вар сразу понравился, хоть вы его и ругали.

— Лес — это действительно хорошо, но… — баба Нона задумалась. — Озёра там разные бывают. И реки. А в реках да озёрах такие тихие омуты порой встречаются, что диву даешься — как такое вообще получиться могло? Или чащобы, или ещё что, всего сразу и не упомнить. Так что ты, Поля, прояви разумную осторожность, если тебе с этим лесом дело иметь придется.

— Ладно, — согласилась Аполлинария. — Я постараюсь.

— Ну вот и умница. А теперь отправляйся спать, а то мы, на тебя глядючи, и сами спать захотим, а у нас работы непочатый край, — сказала баба Нона. — Иди, иди, девочка. Может, чего во сне увидишь хорошее.

— Хотелось бы, — кивнула Аполлинария. — Вот только последнее время я почему-то не вижу снов.

— Придет пора, насмотришься вдоволь, — пообещала тётя Мирра. — Всему, как говорится, своё время.

* * *

— Окист, — сказал Ит уверенно. — Рыжий, Вар — это Окист. Просто один к одному, включая часовню с птицами.

— Да, сходится, — кивнул Скрипач. — Мало заселен, добра и зла примерно поровну, присутствует множество маркеров, имеющих аналоги с этим рассказом, лесов там тоже более чем достаточно… но, Итище, если речь идет о сиуре — а то, что мы видим, это несомненный сиур — то каким образом в этот сиур вписывается Терра-ноль, она же Даарти, и Аполлинария, которая вообще ни пойми кто? Что-то не сходится.

— Сходится, — покачал головой Ит. — Всё в точности сходится, но мы пока не поняли, как это работает. Потому что Окист, вместе со своей системой, подобному сиуру не принадлежит. Эх, жаль, что Лийга с Даной уехали. Думаю, у Лийги может быть объяснение.

— Которое она нам не предоставит, — сердито произнес Скрипач. — Она очень скрытная стала, ты заметил?

— Заметил. И Дана тоже, — кивнул Ит. — Что-то они задумали. Или что-то поняли, но говорить не хотят категорически.

— Дана меня замучила, — пожаловался Скрипач. — Я покупал ей вещи. Заказывал, точнее.

— Ты? Вещи? Когда? — удивился Ит.

— Вчера. Вы с Лийгой смылись к официалам, обсуждать доставку великого и ужасного, а мы засели дома. Ну и вот. Рубашки, наушники, штаны, плееры, ещё какая-то дребедень, — Скрипач зажмурился. — Не понимаю, для чего ей это всё понадобилось?

— Скорее всего, она просто тоскует по дому, — ответил Ит. — И это немудрено. Знаешь, я читаю «Азбуку», и понимаю, что я тоже очень сильно тоскую. По всему, что осталось в прошлом. По людям, по местам, по времени. Помнишь, когда мы оказались впервые на Терре-ноль, и пытались найти выход… рыжий, у нас же крылья за спиной тогда были, клянусь тебе. Я до сих пор ощущаю их тень. Страшное горе, но одновременно с ним — настолько яркие, настолько чистые чувства… я больше не испытывал такого никогда. Думаю, ты тоже.

— Да, я тоже, — кивнул Скрипач. — Словно до Терры-ноль мы смотрели на мир сквозь мутное стекло, а там — это стекло исчезло. Даарти? Может статься, что и Даарти, название действительно не имеет значения. Слушай, а ты хотел бы это всё вернуть? — вдруг спросил он. — Вот именно то, что было тогда. Чистое и настоящее.

— Хотел бы, но ведь это невозможно, — Ит вздохнул. — И ты об этом знаешь не хуже меня. Крылья… от них осталась только та самая тень, про которую я сказал. Чувства? Их тоже больше нет, вот таких, да и не будет уже, наверное, никогда. Я даже знаю, когда они для нас исчезли.

— И когда же? — спросил Скрипач, хотя уже догадался об ответе.

— Когда мы активировали портал, — Ит отвернулся. — Тот, который привел нас обратно.

— Думаешь? — Скрипач нахмурился.

— Знаю, — вздохнул Ит. — А ещё у меня порой возникают крамольные мысли, рыжий.

— Ты о чём? — не понял Скрипач.

— Я порой думаю, что нам, наверное, лучше было бы вдвоем умереть там, в кузове грузовика, на перегоне. Зря мы тогда спаслись. Зря, рыжий. Прости меня за то, что я спас тебя в тот раз. Не нужно было этого делать.

— Ит, замолчи, — сказал Скрипач беззвучно.

— Ну почему же. Есть… как бы правильно сказать… Есть моменты, которые нужно оставлять в вечности, и оставаться в них. Понимаешь? У нас был тогда тот самый момент. А мы его упустили. Да, упустили, из-за моего малодушия, и из-за того, что я думал — это и есть спасение. А это было не оно, рыжий.

— И что же это было?

— Начало падения в пропасть, — ответил Ит. — Кроличья нора, как в «Алисе в стране чудес». Вот только та нора имела всё-таки глубину, и конечную точку маршрута, а эта, наша, оказалась бездонной. Подумай сам, скольких мы, падая, уже успели с собой затащить туда, откуда нет возврата.

— Я уже