Хроника Войн - Валерий Карибьян

– Эй! – раздался над ними подростковый голос. Лязгнула молния ширинки. – Время пить!

И желто-зеленая струя обрушилась на пленников. Волков успел отползти. На Вальку, слава богу, только брызги попали.

Лучше уж так, подумал Волков. А то захотят в очередной раз в качестве боксерских мешков использовать – последнего живого места на теле не останется. Взрослые так не издеваются, как их дети. Валька еще один такой раз не выдержит. Меня-то пусть бьют, я продержусь, просил Волков неизвестно кого посредством внутреннего диалога.

Люк с грохотом закрыли, удаляющийся едкий смех испарился через несколько секунд.

Капитан со своей головой куда-то исчез.

– Колёк, – прохрипел Валька, откашливаясь.

– Чего, – отозвался Волков.

– Надо было активней спортом заниматься: качаться там и все такое… – был бы тогда здоровым быком, как ты.

– Да я ж сильно-то никогда и не качался.

Валька рассмеялся, но сразу остановился, потому стало больно в груди и закололо сердце. Челюсти тоже свело – еще не отошли от недавних ударов берцами. И вряд ли уже отойдут.

– Колёк, – опять прохрипел он.

– Чего, Валька?

– Придуши меня, по-братски.

– Не могу, Валька.

– Придуши, братишка.

– Прости, Валька, не могу.

– Жлоб.

– Верующий.

– Толку-то? Верующий он. Чем хуже физику с биологией в школе учил, тем больше чудесами тешишься.

– Не говори глупости. Сам же молился недавно.

– Это я просто цепляюсь за последнюю надежду. – Он с трудом и громко проглотил сухой комок. – Так наш мозг устроен.

– Ну и не верь. Бог-то твои молитвы все равно слышит.

– И что с того?

Волков не нашелся что ответить.

– Потерпи, нас обязательно обменяют, – сказал он после недолгого молчания. – Вот увидишь. Скоро.

– Хрена с два увижу. Кому мы нужны? Сам же все прекрасно понимаешь.

– Родителям нужны, себе, в конце концов.

– Насчет родителей спорить не буду, а вот про себе… Не, себе я уже такой не нужен. С таким здоровьем останутся только бесконечные страдания. Не хочу я жить после всех унижений. Растоптали они меня.

– А я говорю тебе, еще на гражданке встретимся, стол накроем – у тебя дома или у меня. Байки травить будем.

– О том, как мы в яме с трупом безголового, безглазого капитана с отрезанным ухом сидели? Или как нам в похлебку нужду справляли?

– Вспомнить больше нечего будет, что ли?

– Мне, после всего, – нечего.

Волков опять замолк.

– Колёк.

– Да, Валька.

– Я не дотяну. Если выберешься из этого ада, передай мамке с батей, пусть не ищут меня ни при каких обстоятельствах. Ты видел, как они с родителями молодого капитана обошлись?

Волков потупил взгляд, пустил слезу, которую тут же вытер обгрызенным рукавом.

– Не хочу, чтобы эти бармалеи точно так же над матушкой с отцом издевались. В чем ценность моих гнилых костей? – Валька сплюнул перед собой кровавым харчком. – Так им и скажи: что это мое слово, воля погибшего солдата, против которой даже родители не имеют право пойти.

– Обещаю. Но так не будет. Говорю тебе, мы отсюда выберемся – и точка.

Валька нашел в себе силы, чтобы махнуть рукой на слова Волкова, и улегся на землю вздремнуть, подложив под голову руки вместо подушки.

Па-ап. – В дверном проеме возникла маленькая фигура.

Волков вздрогнул, открыл глаза, сел на кровати. Это был Ванька, малой сын, единственный.

– Чего тебе? – спросил отец.

– Вы че не спите-то? Бубнеж через стенку слышно. Поговорили бы утром. Мне же в школу рано вставать.

Галка даже не шелохнулась.

Волков несколько раз перевел очумелый взгляд с кресла в углу на сына и обратно.

Ванька наклонился и тоже посмотрел в угол:

– Ты чего, пап?

– Ничего. Иди спать. Это я во сне просто разговаривал. Мамка, вон, спит же, не жалуется, хоть и не за стеной лежит, а непосредственно рядом. А ты тут нежный вдруг такой нарисовался.

Нахмурившись, сын развернулся и потопал к себе, шаркая тапочками и обидчиво бубня на ходу неразборчивые слова.

– Перестань на меня смотреть, – прошипел Волков.

Галкина теплая ладонь прошлась по его бедру:

– Угу.

Волков опять прижался к упругому телу жены, приобнял рукой за живот и уткнулся носом ей в затылок. Он любил ее запах, привык к нему, успокаивался.

Спустя минуту заснул.

– Слушайте приказ, товарищи доблестные бойцы. Задача простая, как два пальца об асфальт.

– Ага, никто, кроме нас, – прозвучала чья-то саркастическая реплика.

По группе цепочкой прокатились хохотки, кто-то с галерки насмешливо ляпнул что-то насчет «простой задачи».

– Отставить базар-вокзал! Не у себя в Пердищеве на скамейке лясы точите с глупыми девками. Война здесь, если кто еще не понял, а вы – солдаты, а не шайка пубертатных малолеток. В некотором роде, элита, хотя для вас это слишком громкое и незаслуженное обозначение. Мамкам сетовать будете на тяжкие военные будни.

Волков и Валька стояли вместе.

– Значит, внимание сюда. – Капитан развернул карту на столике под шатром. – Инструктаж и ориентировки на банду разыскиваемых отморозков вы уже получили. Далее. По данным разведки, черти ушли сквозь ущелье сюда, на эту высоту. – Капитан ткнул кончиком армейского ножа в необходимое место на карте, проделав в ней микроскопическую дырку. – Есть информация от внедренного ранее агента, что путь они держат в этот квадрат. – Он указал другую точку на карте, теперь уже пальцем. – Агента из банды вывели. Вас десантируют здесь – дальше сами. Отрезаете засранцам путь, организовываете засаду и действуете по плану. Всех приказано ликвидировать, после чего отходить в точку эвакуации – это здесь, оттуда вас заберет в означенное время наша птичка.

– Пленных вообще никак не берем? – переспросил Волков. – Даже если сами сдадутся?

– Эти вряд ли сдадутся – знают, что их ждет. Поэтому кончаем тварей на месте. Они и своим, и нашим крови изрядно попили. – Капитан стиснул зубы, оглядел группу исподлобья. – До сих пор видео пыток перед глазами стоит.

– Ясно.

– Ясно.

– Ну, раз ясно, значит, по лошадям. По возвращении всех ждут письма и посылки со снедью от правительства к 9 мая. Особо отличившиеся будут представлены к наградам. Но, скажу прямо, для меня вы все герои, и будь моя воля, медальку вешал бы каждому за любую операцию, независимо от ее успеха.

– Так точно.

– Так точно.

Записи, о которых говорил капитан, видели все, это было обязательной процедурой перед вылазкой, чтобы понимать, с какими бесами имеешь дело, и чтобы рука не дрогнула в нужный момент. Отморозь, выпущенная из тюрем, никому не подчинялась, не гнушалась издевательствами даже над своими односельчанами. Последний их заход в селение закончился убийством молодой семьи. Не пожалели даже ребенка – девочку. А те съемки, которые продавали на рынках, с пытками солдат, Волков не мог выкинуть из головы уже второй день, с трудом сдерживая ярость. Сам