Россия и локальные войны. 1991–2023 - Димитрий Олегович Чураков

собирания территорий в единое государственное пространство. Поскольку некоторые важные соображения на этот счет уже были озвучены, подробно на данной задаче останавливаться не станем. Приведу только несколько поясняющих моментов:

1

Прежде всего (думаю, читатель со мной согласится), невозможно представить успешное движение вперед без уничтожения искусственных границ, разделяющих наши народы. Еще сложнее обеспечить в разорванном на части пространстве решение вопросов защиты внешних границ и безопасности. В эпоху, когда идет противоборство между национальными государствами и трансглобалистами, любые территории, оставшиеся за пределами государства, окажутся растворены процессами глобализации и будут потеряны российской цивилизацией навсегда (или очень надолго).

2

Когда в России установится сильная национальная (народная) власть и будет развиваться экономика, социальная сфера, наука, культура, образование и т. д. – она вновь станет центром силы. Сейчас Российская Федерация провозглашается некоторыми авторами центром силы. Но это делается или по привычке, или в пропагандистских целях. На практике, если проявить толерантность к раскритикованной выше терминологии Цымбурского, Россия из «острова» окончательно превратилась в «дно морское». В том смысле, что сделалась, как, например, Прибалтика или Дагестан у того же Цымбурского, проливом, лимитрофом, частью Великого Лимитрофа. Если же использовать более грамотный язык, то Российская Федерация и все бывшие республики СССР сегодня превращены в поле боя или зону противостояния между Западом и Востоком. Под Востоком может сегодня пониматься и Китай, и османский пантюркизм, и радикалы из арабского мира – это детали, не делающие ситуацию для постсоветского пространства более простой.

В истории России кроме смут уже были моменты, когда она теряла свою самость, субъектность и делалась гласисом между Западом и Востоком. Тогда это было противостояние христианского Запада и сперва ордынского, а затем османского Востока. Так что для преодоления сложных ситуаций опыт у нас есть. Нужно только изучить его и воспользоваться.

3

Проведение суверенной во всех смыслах, естественной для Северной Евразии политики позволит Российской Федерации предложить миру, как это было в 1917–1982 годах, альтернативный, более справедливый и светлый образ будущего. И тогда объединение Северной Евразии пойдет без существенных потрясений, за исключением тех случаев, когда придется объединять территории, которые наши сердобольные соседи уже успели отторгнуть или начали осваивать в своих интересах.

А по мере распространения созданного нашей культурой (цивилизацией, народом) образа будущего Россия вновь станет центром притяжения и для свободолюбивых народов, живущих вне Северной Евразии, но так же стремящихся к справедливому развитию и независимости.

* * *

Таковы общие контуры и самые важные задачи геостратегии внутреннего пространства России. Что касается внешней геостратегии и геополитики, то возникающие задачи на этом направлении полностью определяются тем принципиальным положением, что для начала нам нужно обустроить свой дом. Россия сосредотачивается!

Это не значит, что Российская Федерация должна вести пассивную внешнедипломатическую линию. Это значит только, что пока нельзя распылять оставшиеся ресурсы. В плане активности внешняя политика РФ должна стать не менее, а, наоборот, более активной. Но при этом – еще и на порядок более умной, прагматичной, последовательной. Для того, чтобы решить поставленные выше задачи внутренней геостратегии, такой подход к внешней политике просто обязателен.

Первое, что необходимо будет сделать после того, как Россия завершит внутреннюю сборку своего исторического пространства (первоначально, возможно, с некоторыми незначительными исключениями, как это пришлось сделать в 1922 году), – четко и недвусмысленно сформулировать основы внешней стратегии. При этом первейшим элементом внешней стратегии должны стать определение и декларация главного противоречия текущей эпохи, главные угрозы, цели и направления деятельности России в мире. Если угрозы, цели и направления будут постоянно меняться, пребывать в динамике, то главным противоречием эпохи на ближайшие несколько десятилетий есть и останется то противоречие, которое определяет ситуацию в мире в последние десятилетия – по крайней мере в начавшемся тысячелетии[185]. А поскольку его уже можно не только увидеть, но и осмыслить, необходимо начать его изучение уже сейчас.

Итак, ключевым противоречием в ближайшие десятилетия в мире будут вовсе не цивилизационные, межгосударственные или, к примеру, религиозные[186]. Важнейшим фронтом в наступившем XXI веке выступает противостояние существующих национальных государств и транснациональных, ультраглобалистских, негосударственных структур с их идеологией трансгуманизма, инклюзивности[187], цифровизации и т. п. Тем самым базовую характеристику текущего исторического периода составляет принципиальный антагонизм классических государств и постмодернистского космополитического либерал-фашизма.

К сожалению, для многих такое развитие событий стало неожиданным. Более того, многие отказываются его признать и осмыслить. А некоторые, все прекрасно видя и осознавая, специально пытаются маскировать или вовсе прятать реальность. Посмотрим для примера позицию двух авторов – Дмитрия Витальевича Тренина и Клауса Шваба. Каждый из них обозначил свою публичную позицию по отношению к роли и положению национальных государств в современном мироустройстве.

Клаус Шваб – фигура, хорошо известная в мире финансовых спекулянтов и политиканов высшего звена. А теперь, после того, как он стал глашатаем большого обнуления человечества, Шваб стал известен и всему миру. Д.В. Тренин на его фоне, конечно, теряется. Это фигура совсем другого масштаба, но тоже известная. О таких, как он, шутят: широко известен в узких кругах. Общим между двумя названными деятелями является то, что они входят в информационную обслугу мировых ультраглобалистских сил. Шваб – организатор и руководитель печально известного Давосского экономического форума. Тренин – руководитель московского отделения пресловутого Фонда Карнеги за международный мир. Целью обеих площадок является «продвижение в массы» ультраглобалистской повестки.

Для подтверждения сказанного посмотрим недавно вышедшую объемную работу Тренина по общим вопросам внешней политики. Чтобы продемонстрировать аргументы автора во всей их полноте и уйти от обвинений в предвзятости, приведем развернутую цитату:

«После окончания холодной войны много писалось о том, что мир как совокупность отдельных государств уступает место глобальному миру, в котором государства уже не будут играть главную роль. Важная, а иногда ведущая роль будет принадлежать транснациональным корпорациям, технологическим и информационным империям, инвестиционным банкам, международным сетям различного состава и назначения – от профессиональных до криминальных, всевозможным движениям, от радикальных до экстремистских и террористических. Действительно, на международной арене отдельные игроки из этого перечня оказывались влиятельнее многих, а нередко – большинства из нынешних 193 государств – членов ООН. Тем не менее три десятилетия спустя, несмотря на все успехи глобализации, приходится признать, что главенствующая роль государств в современном мире скорее укрепилась. Международные отношения в своей основе остаются отношениями межгосударственными»[7].

Итак, Тренин категоричен – ведущая роль национальных государств в нынешнем миропорядке укрепилась. Перед нами – классический образец демагогии. Укрепилась по сравнению с чем? Простой вопрос сразу же показывает лживость утверждения автора. Сто лет назад, когда процессы глобализации если и существовали, то только в