Происхождение Второй мировой войны - Игорь Тимофеевич Тышецкий

восстание против существующей власти 36. Любопытно, что когда немцы все же отваживались на протесты по поводу очередных призывов Зиновьева к германскому пролетариату, Крестинский, ни мало не смущаясь, объяснял Штреземану, что Зиновьев не является членом советского правительства и по своему положению может быть приравнен к депутату рейхстага 37. Большевики уже успели привыкнуть к собственному двуличию. Теперь они пытались приучить к нему немцев.

Как ни странно, все это мало сказывалось на германо-советских отношениях. И совсем не потому, что официальные лица Германии не догадывались о том, что происходит. «Способствовать поддержанию дружественных отношений с правительством, чьи методы были столь отвратительны и связаны с поощрением подпольной деятельности Коминтерна, — вспоминал о том времени германский дипломат фон Дирксен, — казалось нам почти извращением» 38. Но изолированная от западного мира и униженная Германия сама нуждалась в таком сильном партнере, как Советский Союз. Только так неудачники мировой войны могли ощущать себя по-прежнему великой державой. Создатель нового германского рейхсвера генерал фон Сект признавался, что его больше интересует «моральный эффект» Рапалльского договора. «Этот шаг, — писал он в частном письме, — означает первое и очень важное улучшение международного положения Германии. Поскольку многие полагают, что договор содержит больше, чем в нем есть на самом деле. В нем нет никаких военно-политических пунктов, но многие подозревают, что такие пункты есть. Разве это в наших интересах развеивать столь выгодный мираж?» 39 Это хорошо понимали и большевики. Ленин говорил на VIII съезде Советов, что условия Версальского мира «толкают» Германию на сближение и что «единственное для нее средство спасти себя — только в союзе с Советской Россией, куда она и направляет свой взгляд» 40. Были, конечно, у Германии и вполне материальные интересы к Советской России. В условиях затрудненного доступа немецких товаров на европейские рынки она казалась многим немцам очень важным потенциальным торговым партнером. Германо-советский торговый договор был подписан еще в мае 1921 года, то есть до Рапалло. Правда, надежды, которые на него возлагались, долго не могли реализоваться, так как финансовые возможности и Германии, и Советского государства были в то время сильно ограничены.

Куда более важным аспектом советско-германских связей в те годы было военно-техническое сотрудничество. Многие запреты, наложенные Версальским договором, можно было обойти с помощью Советской России и не участвовавших в войне нейтралов, и Германия активно пользовалась этими лазейками. Веймарская республика организовала в СССР производство таких вооружений, которые не имела права делать на своей территории (в Филях был построен авиационный завод Юнкерс, в Самаре — химическое предприятие Берсол по изготовлению отравляющих веществ, а в Туле, на Путиловском заводе в Петрограде и на Ладоге ежегодно производилось 300 тысяч артиллерийских снарядов для Германии) 41. Кроме этого, Россия предоставляла Германии возможность обучать и готовить военных летчиков и танкистов, что также нельзя было делать собственно в Германии. Взамен немцы делились с Советской Россией некоторыми военно-техническими секретами и помогали обучать советских военнослужащих. С немецкой стороны начавшиеся в конце 1921 года переговоры с представителями наркоматов обороны и внешней торговли в обстановке полной секретности часто вел сам глава рейхсвера генерал фон Сект, и он же вместе с другими посвященными генералами «были самыми стойкими и надежными приверженцами дружбы с Россией» 42. «Мы хотим две вещи, — объяснял Сект свои цели, — укрепить Россию экономически, политически и, следовательно, в военном отношении. Усиливая возможного будущего союзника, мы усиливаем самих себя. Вдобавок, мы хотим усилить самих себя непосредственно. На первых порах, осторожно помогая создать для себя, на случай необходимости, технически обслуживаемую военную промышленность в России» 43. Даже рейхсканцлер Йозеф Вирт был поставлен в известность о военном сотрудничестве с большевиками лишь когда оказалось, что без правительственного финансирования осуществить его будет невозможно. «Всякий раз, когда наша западная политика садится на мель, — согласился с военными Вирт, — вполне разумно попробовать что-то на Востоке» 44. Все было настолько секретно, что из германских дипломатов в курсе происходящего были лишь отвечавший за работу восточного направления статс-секретарь министерства барон фон Мальцан и посол в Москве Брокдорф-Ранцау.

В 1926 году СССР публично признал нахождение германских военных заводов на своей территории, утверждая, правда, что они производят продукцию исключительно для нужд Красной армии 45. Еще раньше, после франко-бельгийской оккупации Рура, Германия перестала допускать на свою территорию проверяющих как проходит германское разоружение военных специалистов из Франции и Бельгии, а англичане тогда сами отказались от подобных инспекций 46. Это сильно облегчало военное сотрудничество Германии и СССР. Однако в 1924 году, перед Лондонской конференцией по принятию плана Дауэса, Франция и Англия потребовали возобновить работу международных военных контролеров. Чтобы не ставить решение вопроса с репарациями под угрозу, Штреземан вынужден был согласиться с этим требованием, хотя на практике немцы продолжали всячески препятствовать военной инспекции своей территории. «Германия не в состоянии вести даже оборонительную войну, — уверял западных оппонентов Штреземан, — поскольку не имеет ни противогазов, ни самолетов, ни артиллерии, ни танков... Мы не смогли бы защитить себя даже от вторжения Польши или Чехословакии» 47. В октябре 1924 года в западной печати появилась статья генерала Моргана, утверждавшего, что в распоряжении фон Секта находится полмиллиона военнослужащих (вместо 100 тысяч, положенных по условиям Версальского мира), получивших подготовку после 1921 года 48. Дальше препятствовать появлению западных военных контролеров было уже невозможно, и Штреземан согласился на «генеральную инспекцию», подразумевая, что она станет последней. Инспекция длилась до конца 1924 года и выявила много нарушений, которые были использованы французами и англичанами как повод для продления оккупации своих зон по Версальскому договору.

Надо сказать, что Советская Россия была далеко не единственной страной, помогавшей в обход условий Версальского договора возрождать военный потенциал Веймарской республики. Новые немецкие подводные лодки, хранившиеся в разобранном виде на складах военно-морской базы в Киле, строились в Финляндии, Голландии и Испании 49. Двигатели и различные компоненты авиационной техники производились в Швеции и Швейцарии 50. Так что перевооружаться Германия стала задолго до прихода Гитлера к власти, хотя масштабы этого перевооружения были, конечно же, не сопоставимы с теми, что появились при нацистах. Что касается СССР, то его военно-техническое сотрудничество с Германией было прервано по советской инициативе, вскоре после прихода нацистов к власти 51. Причин тому было несколько, но одной из главных стали гонения на коммунистов, начавшиеся в Третьем рейхе. Гитлер не хотел свертывать сотрудничество с СССР. В одном из своих первых выступлений в качестве