Мифы и легенды Огненной дуги - Валерий Николаевич Замулин

П.А. Ротмистров ввёл в сражение под Прохоровкой полнокровное, значительно лучше оснащенное, чем 1-я ТА, объединение против корпуса СС и 3-го тк, которые к этому времени уже прошли с боями по двум армейским оборонительным полосам и потеряли подбитыми и сгоревшими танков и самоходок около 60 % и около 70 % соответственно[768]. Хотя они ещё были способны создать на узком фронте сильный оборонительный рубеж, а также прорвать наспех укреплённую полосу, как это произошло 14–15 июля южнее Прохоровки. С 12 по 16 июля 1943 г. командарм имел в подчинении 5 танковых и мехкорпусов, 1 стрелковую дивизию, 1 оиптабр и 3 иптап. Его войска вели бои на фронте примерно 30–35 км. В этой связи трудно не согласиться с Г.К. Жуковым, который в своих воспоминаниях так писал о мифотворчестве Павла Алексеевича: «В своих мемуарах бывший командующий 5-й гв. танковой армией П.А. Ротмистров пишет, будто бы решающую роль в разгроме бронетанковых войск армий «Юг» сыграла 5-я гв. танковая армия. Это нескромно и не совсем так. Обескровливали и изматывали врага войска 6-й и 7-й гвардейских и 1-й танковой армий, поддержанные артиллерией резерва Гпавного Командования и воздушной армией в период ожесточённых сражений 4-12 июля. 5-я гв. танковая армия имела дело уже с крайне ослабленной группировкой войск, потерявшей веру в возможность успешной борьбы с советскими войсками»[769].

И наконец, самое важное, М.Е. Катукову, несмотря на численное и качественное превосходство танковых соединений противника, удавалось воевать с меньшими потерями, чем П.А. Ротмистрову. Обратимся к недавно рассекреченным архивным документам. Так, согласно донесению штаба 1-й ТА все её «родные» и приданные части и соединения с 5 по 20 июля 1943 г. потеряли убитыми, ранеными и пропавшими без вести 8886 военнослужащих (см. таблица № 11). За данный период эти силы участвовали непосредственно в боях под командованием М.Е. Катукова с 6 по 15 июля. Следовательно, среднесуточная убыль армии составила 888,6 человек. А теперь обратимся к донесениям 5-й гв. ТА о потерях только её собственных войск, без средств усиления, с 12 по 16 июля и с 12 по 18 июля, которые удалось обнаружить в фондах ЦАМО РФ (см. таблицы № 7 и № 8). В первом случае убыль составила 7607, во втором – 9945. Несложный подсчет дает среднесуточные потери 1521 и 1421 соответственно. И это, ещё раз подчеркну, без учёта средств усиления: стрелковой дивизии, артиллерийских и истребительно-противотанковых полков, которыми П.А. Ротмистров тоже управлял в этот период. В 5-й гв. ТА и среднесуточные безвозвратные потери были выше. Во всех войсках 1-й ТА за десять суток погибло и пропало без вести 4713 бойцов и командиров, т. е. 471,3 в сутки, а в 5-й гв. ТА – 4841 за 7 суток, следовательно, среднесуточная убыль составила 691,6. Опираясь на приведённые цифры, трудно говорить о каком-либо выдающемся полководческом мастерстве, проявленном командармом Ротмистровым под Прохоровкой.

Бои на Огненной дуге, хотя впоследствии и принесли Павлу Алексеевичу широкую известность, но тогда, сразу после их завершения, чуть не стоили карьеры. Дебют его армии 12 июля 1943 г. полностью был провален. Два её ударных соединения – 18-й и 29-й тк, понеся даже по тем временам колоссальные потери, не смогли не только выполнить поставленную задачу, но с огромным трудом выбили противника лишь с единственной высоты 252.2, а на левом фланге отошли на 3,5 км. Всего же из 642 танков и САУ 5-й гв. ТА, введённых в этот день в бой по всему фронту в районе Прохоровки, враг вывел из строя 53 %[770]. Огромные потери, понесенные гвардейцами за 10 часов боя у небольшой станции, вызвали гнев Верховного главнокомандующего. На Воронежский фронт была направлена комиссия ГКО во главе с секретарём ЦК ВКП(б) Г.М. Маленковым для расследования случившегося. После войны в беседе с профессором Ф.Д. Свердловым Павел Алексеевич расскажет: «И. В. Сталин, когда узнал о наших потерях, пришел в ярость: ведь танковая армия по плану Ставки предназначалась для участия в контрнаступлении и была нацелена на Харьков. А тут – опять надо её значительно пополнять. Верховный решил было снять меня с должности и чуть ли не отдать под суд. Это рассказал мне А.М. Василевский. Он же детально доложил И. В. Сталину обстановку и выводы о срыве всей летней немецкой наступательной операции. И. В. Сталин несколько успокоился и больше к этому вопросу не возвращался.

– Между прочим, – хитро улыбаясь, заметил Ротмистров, – командующий фронтом генерал армии Н.Ф. Ватутин представил меня к ордену Суворова 1-й степени. Но ордена на сей раз я не получил»[771].

Стоит только удивляться, с каким мастерством Павел Алексеевич и его сторонники смогли после войны катастрофические последствия боя 12 июля 1943 г. превратить в грандиозную победу советского оружия. До конца своих дней он не уставал утверждать, что в этот день его гвардейцы не только подбили невероятное число вражеской бронетехники, но и якобы решили стратегическую задачу за весь фронт. Ещё раз обратимся к его беседе со Ф.Д. Свердловым: «Тогда 5-я гв. танковая армия, которой я командовал, с приданными двумя корпусами разгромила крупную танковую группировку фашистов, нацеленную на Курск. Гитлеровцы потеряли около 350 танков и штурмовых орудий, в том числе около 100 тяжёлых «тигров» и «пантер», созданных специально для этой операции. После этого сражения они вынуждены были отказаться от дальнейшего наступления и перешли к обороне. Весь их стратегический план на лето 1943 г. был сорван. Вот так танковое оперативное объединение выполнило стратегическую задачу(!)» [772].

Это, вероятно, за столь «грандиозный успех», если бы не порядочность А.М. Василевского, который, судя по всему, взял часть вины на себя, И.В. Сталин чуть не отдал победителя под суд. Подобными историческими байками более полувека потчевали и, к сожалению, продолжают потчевать всю страну некоторые историки.

Отдельно хочу остановиться на словах Павла Алексеевича о якобы представлении его Н.Ф. Ватутиным к ордену Суворова за успехи в первый период Курской битвы. Во-первых, относительно других советских полководческих орденов, например, Кутузова, который имел «оборонительный» характер, орденом Суворова награждали, как правило, за успехи в «наступательных» боях. Контрудар к таковым не относился, фронт находился в обороне. Во-вторых, по итогам оборонительной фазы битвы и на Центральном, и на Воронежском, и на Степном фронтах ни один командарм не был ничем отмечен. За Курскую оборонительную операцию награждение командного состава проводилось в основном лишь до уровня командиров дивизий включительно, а также членов военных советов разного уровня.