Вагнер. Дорога на Бахмут. 300! 30! 3! - Аzнеп

Я говорю: «Нет, да мне как бы и без разницы…»

Он открывает на карте точку и показывает на храм почти в самом конце Бахмута… Противник, как оказалось, не меняя своих традиций, снова посадил на колокольню снайпера и корректировщика, а в самом храме устроил убежище. Я бы честно, может, и не стал стрелять по этой точке, взял бы уже сам себе другую… Я говорю: «Виталя, иди в задницу, все настроение испортил».

Прошло времени недели три, наверное, я постоянно думал об этом, лишь бы не попал, а прилеты, тем более от 152-миллиметрового, так быстро не зарастают на земле. И тут я увидел это фото… Вот то, что я на нем отметил два прилета, это мои, и какова же была моя радость… Во-первых, я знал, что пушка по направлению у меня стреляет очень точно, а, во-вторых, на дальность стрельбы влияет порох плюс она еще не села полностью, и мои снаряды не попали в храм! Слава богу за все!

У меня продолжался «молькинский синдром», очень сильный душащий кашель мучил меня. Что я только ни пытался с ним делать, но понимал, что без хороших дорогих антибиотиков тут не обойтись, но, к моему сожалению, первая зарплата и «окопные», или «пенсия», как мы ее называли, должна была прийти только в октябре. Во дворе мы даже на костре грели кирпичи, и мои друзья помогали ставить их на грудь через несколько полотенец, но и это не помогало.

На управление позицией периодически приходили парни из расчетов, все больше и больше я обретал знакомств. На следующий день начались занятия, их стал проводить старой закалки артиллерист, который также по зову сердца приехал работать в контору.

Он родом был из Харькова, но после развала Советского Союза продолжал жить и служить в России, а там осталась у него матушка. Он обучал всему с нуля, а я уже имел эти знания, поэтому было не особо интересно. И вот мы стоим на втором этаже около окна, о чем-то беседуем, и по озеру два раза что-то прилетело. Выглядело, признаться, красиво, тем более мы еще не знали, что такое прилет и какие последствия за собой несет. Нас резко спустили вниз, и мы опять в непонятках, что случилось, хотя прилет случился в метрах трехстах от нас, но вода его заглушила, поэтому ни дрожи земли, ни разлета осколков мы не ощутили, поэтому, наверное, даже и не напугались.

На первом этаже жили еще два паренька моего возраста, которые также обучались корректировке и уже завершали свое обучение. Это были два друга, вместе приехавшие сюда, на гражданке они с коптеров снимали праздники. И каково было мое удивление, когда я увидел, как виртуозно они управляют ими, мастерство высший класс.

Командир вечером решил собрать нас и посмотреть, что мы умеем. Он давал цели, которые мы должны были найти на онлайн-карте, и также при подъеме птички найти на местности. После чего указывал место предполагаемых разрывов после выстрела, и мы должны были более точно скорректировать на цель различными способами: по сторонам света (от цели к разрыву или от разрыва к цели), дальше (ближе) правее (левее), или по координатам разрыва. Он удивился, что за столь короткое время я это уже все научился делать.

На следующий день уже я начал обучать и показывать, что собой представляет квадрокоптер и как с ним обращаться. Эти занятия я проводил со своими друзьями, с которыми жил на втором этаже. Я был далек от артиллерии и всего, что с ней связано, поэтому, когда я заходил на командный пункт и видел какие-то тетради с расчетами, на телефонах какие-то программы, я в это даже не хотел вникать, только от увиденного у меня уже дымилась башка.

Вечером я ради интереса и для знакомства с остальными попросился со штатными вычислителями пройтись по их позициям. Мне было интересно, как выглядит пушка вживую, снаряды, как стреляет и все тому подобное. На позициях также меня принимали тепло и с расспросами. На первую мы пришли к командиру позиции с позывным «Феномен», его орудие стояло сзади нашего дома, где мы жили, в ста пятидесяти метрах, поэтому с непривычки, когда они производили выстрел, я ходил и нагибался от испуга, потому что это было неожиданно и очень громко.

Для сравнения, потом я уже стрелял на орудии даже без наушников и только изредка на самых больших зарядах прикрывал уши руками, потому что можно получить легкую контузию. Ребята все веселые, дружные, друг друга подкалывали местами, периодически вспоминая прикольные моменты из своей работы, и никто не вспоминал ничего плохого, хотя, как оказалось потом, было всякое. Но и я, слушая их, думал, как же весело и быстро пройдет моя служба, каждый из них уже как минимум был в командировке четыре месяца, а я всего лишь пару дней, хотелось и плакать, и смеяться, сколько еще предстояло месяцев пробыть здесь. Но было интересно, поэтому дни летели, я их даже не замечал, мне всегда было мало событий.

И наконец, про эти сухпаи… Они были очень разные: одни — неприметные, наши конторские в коричневых бумажных коробочках с наклейкой белой, на которой крупными буквами было написано «ZV» и по-русски номер рациона питания; другие — министерские «Армия России», в зеленых, монотонных красивых коробочках со звездой, это мечта каждого, но их было не так много. В наших по составу все было просто, что нужно бойцу, чтобы поддерживать свое жизнеобеспечение: тушенка, рис с мясом или гречка с мясом, зеленый горошек или фасоль с мясом, повидло яблочное, шоколадка, два чайных пакетика, пакетик кофе, галеты и сухой спирт с маленькой конфоркой, куда его следовало положить для разогрева. Уже после появились конфеты «Ежики».

А министерский… Это был просто шведский стол… Но стоит отметить, что многие говорили, якобы в наших тушенка была качественней, чем у них. В него входили: рис с курицей, гречка с мясом, зеленый горошек с мясом или бобы, овощное рагу или кабачковая икра, бекон армейский, шоколад офицерский, сыр плавленый, три пакетика с тонизирующим напитком, пакетик кофе, пакетик сухих сливок: повидло яблочное намного вкуснее, чем у нас; таблетки для воды обеззараживающие (но они, по-моему, входили и в тот, и тот), пюре яблочное, ну и само собой — сахар.

Когда мы жили на позициях и рядом не было ни магазинов, ни транспорта своего, чтобы до